Скиф

Для сыновей солнечной Эллады климат Северного Причерноморья оказался слишком суровым, зимы холодными, потому они зарывались в землю. В этих краях камень был не везде, под ногами же была земля — твердая и надежная. Для бедняков земля — единственное богатство. Кирками долбили поселенцы твердую землю, рыли в свой рост четырехугольные ямы, на столбах ставили двускатные или односкатные крыши. Сверху клали тонкие палки, обмазывали их глиной с соломой — вот и вся крыша. Какая семья — такая и землянка: кто белил стены, кто обставлял их плетнем из лозы, а кто просто так жил, только пригладив глиняные стены водой. Пол тоже вымазывали глиной, застилали соломой и камкой. В землянках вдоль стен вырубали из материковой почвы лежанки, в одну из стен врезали сводчатую печь. В других и печей не было — просто ямка в полу для очага. Для отопления зимой и приготовления еды поселенцы использовали глиняные жаровни, в которых теплился древесный уголь. В стенах выдалбливали ниши, куда ставили светильники, килики для питья, чаши и другую посуду. В пол вкапывали амфоры для вина, воды или оливкового масла. За каждой землянкой — погреб, зерновые амбары, глиняные цистерны для воды, летние печи, все они тоже были землянками. Еще дальше — ямы для мусора и пепла. Весь город был земляным. Так жилы первые поселенцы, их дети и внуки. Гораздо позже, спустя сто или более лет, после первых поселенцев стали появляться наземные дома, храмы, хозяйственные здания, и тогда Ольвия понемногу приобретала вид современного города. Возводились городские здания на каменистом плато, а старые жилища ютились в балке у его подножия. Сегодня жители Ольвии называют старое поселение — Нижним городом. На рассвете черепица на крышах домов мне кажется красной, а белые стены вокруг города лишь усиливают такой эффект. В одной из бесед Аристид как-то обмолвился, что этим стенам лет пятьдесят, не больше. Сотни лет Ольвия обходилась без них.

Ольвийская хора — это не только плодородные земли и укрытые зеленым ковром луга, где горожане разбили сады и виноградники, обрабатывают поля и пасут скот. Караван идет по дороге, справа и слева от которой я вижу наделы обработанной горожанами земли — клеры[42] и жилища бедных — те же землянки, дома богатых землевладельцев — крепости. Здания стоят под прямым углом друг к другу, образовывая прямоугольник, наружные стены глухие, без окон и дверей. Войти во двор можно только через массивные ворота. Какое-то время от бандитов в таком поместье можно успешно обороняться.

Реки — Борисфен и Гипанис[43]

, лиман полны рыбой. Ее запах повсюду, надеюсь, скоро привыкну. В порту стоят корабли. Большие и маленькие. Они перевозят товары, рабов и воинов. Эллины оценивают их грузоподъемность путем определения способности взять в трюм груз в амфорах. Большие корабли могут перевозить до трех тысяч амфор, малые — всего триста. Это если судить о кораблях торгового флота. Есть еще и военные. Аристид верит, что военный флот — крейсерские суда типа триеры-катафракты и пентеконгеры добудут Ольвии славу и богатство. Он не стал посвящать меня в политические расклады полиса. И выглядел тогда так, будто проболтался о чем-то важном. Сразу же сменил тему, заговорив о моих соплеменниках, представляющих для Ольвии угрозу: уж слишком много, по его мнению, скифов поселилось в самом городе и кочует в его окрестностях. Далеко от полиса у острова стоит ольвийский флот, и для меня весь он — просто деревянные корабли.

Хора безлюдна, Ольвия еще спит. У ворот караван не задержался. Стражники узнали торговца и открыли ворота заблаговременно. За линией стены город оказался разделенным площадями на неравные участки. Мы ехали по одной из многих узких улочек мимо оград старых кварталов. Тут пахло нечистотами и почти не было цветов и деревьев.

По мере подъема на гору улица становилась шире, радовали взгляд цветы, высаженные вдоль дороги. Вокруг высились стены домов кубической формы. Они были выстроены из камня, досок, речных валунов, камыша и утоптанной земли. Появились и храмы, украшенные каменными колоннами, утопающие в зелени дубовых рощ и сосновых боров. Уже чувствовалось чередование веков, о котором рассказывал Аристид.

До рынка и храмов Акрополя, больших домов, окруженных садами, мы так и не добрались. Караван заехал на просторный двор, огороженный домом торговца и хозяйственными постройками. Усадьба Аристида была выстроена как поместья-крепости, которые я уже видел, проезжая ольвийские пригороды.

Сонные рабы из поместья, разбуженные приходом каравана, теперь суетятся вместе с погонщиками, разгружая подводы и быков. Мои ребята глазеют по сторонам, не скрывая удивленных взглядов, а я жду, когда торговец или его управляющий укажет, куда нам идти, где жить будем?