Скиф-Эллин

Пока он, на ходу перескакивая с одной кобылы на другую, нарезал круги по окрестностям, я коротко поведал скифам о походе Александра Македонского, о трех главных сражениях, о захваченных крупных городах и взятой в них добыче. Слушали меня внимательно, не перебивая. У скифов не принято говорить долго и, как следствие, перебивать говорящего. Уточняющих вопросов не задавали и сомнений не высказывали. Тебе верят, что бы ни говорил, пока не докажешь, что врун. После этого больше никогда не будут верить.

Когда вернулся Скилур, я еще раз осмотрел лошадей, убедился, что никакие скрытые изъяны не проявились, не хромают, дышат ровно и чисто, без хрипа. Продавец запросил пять мин серебра за обеих, на что я сразу согласился, потому что в Македонии такие кобылы стоили бы раза два дороже.

Когда я отсчитывал деньги, безрукий продавец спросил Скилура:

— Ты скиф?

— Да, — подтвердил юноша. — Меня ребенком захватил в плен македонцы.

— Ты его раб? — кивнув в мою сторону, задал продавец второй вопрос.

Скилур посмотрел на меня, потому что не знал правильный ответ. Мы с юношей никогда не обсуждали, кем он мне приходится.

— Он мой младший брат, — ответил я и добавил: — Скилур принимал участие в последнем сражении, убил двух конных персов.

Убить всадника — это не какого-то там пехотинца, хотя оба пойдут в зачет для получения разрешения присутствовать на пирах. Скифы посмотрели на своего молодого соплеменника с уважением, а он в свою очередь посмотрел с симпатией на меня, признавшего его своим братом. Сироты очень падки на такое.

— У тебя есть жена? — задал продавец третий вопрос.

— Нет, — признался юноша и покраснел.

Черт, я как-то упустил из виду, что Скилуру пора бы жениться!

— Это плохо, — сделал вывод продавец, но развивать тему не стал.

Мы с ним договорились, что к следующему моему приходу в Ольвию пригонит купленных мною двух племенных кобыл и еще двух и привезет выделанные шкуры, собранные со всего рода. Выгоднее было покупать товар без посредников-ольвийцев. Наверняка это им не понравится, но вряд ли отважатся конфликтовать со скифами, своими сюзеренами.

47

Члены моего экипажа не сильно удивились, когда я повел судно к Босфору напрямую, а не вдоль северного и потом западного берега Черного моря. Кстати, греки на галерах добираются до Дуная вдоль западного берега моря, а потом идут на Крым напрямую. Правда, только летом, когда мало шансов нарваться на штормовую погоду. Шли мы под парусами при свежем ветре и днем, и ночью, держа курс по компасу, пока что неизвестному эллинам. Точный выход к проливу поразил моих матросов. По прибытию в Афины они наперебой рассказывали коллегам об этом невероятном факте, но мало кто верил им.

К тому времени в Афины уже прибыло несколько караванов с зерном из Египта, на подходе был сбор своего урожая, так что цены на муку сильно просели. Это не помешало мне получить за нее двойную цену и отбить все расходы на рейс. Привезенные меха и шкуры пошли в чистую прибыль. В обратную сторону нагрузил судно вином и всякими изделиями греческих ремесленников. В Афинах работают мастера со всего Средиземноморья в условиях жесткой конкуренции, что положительно сказывается на качестве продукции. В Амфиполисе, Херсонесе и Ольвии тоже трудятся греки, но явно уступают своим афинским коллегам.

На агоре узнал, что ранней весной к Александру Македонскому ушло пополнение из европейских и малоазиатских греческих полисов, двадцать две тысячи пехотинцев и две тысячи шестьсот всадников. Вернувшиеся с богатой добычей ветераны послужили им дурным примером. Хотя, как догадываюсь, кое-кто из новеньких вернется с неменьшей добычей, а остальные, если уцелеют, будут хвастаться до своей смерти, что участвовали в великом походе.

В Ольвии я остановился только для того, чтобы пополнить запасы еды и воды и взять лоцмана — пожилого грека, у которого рот не закрывался даже во сне. По периплу до притока четыре дня пути, но мы, следуя не только на веслах, но и под парусами, добрались за три. За время перехода туда и обратно я узнал об этих местах всё и даже немного больше. Путь мой лежал на реку Южный Буг, которую греки называют Гипанисом и вода в которой в нижнем течении горька. Один из притоков придает ей отвратительный вкус. Называется он скифами, как и местность, по которой протекает, Эксампай, а по-гречески — Священные Пути. По притоку проходит граница между землями скифов и скифов-пахарей, которые себя именуют алазонами. Где-то в Эксампае на высоком холме стоит бронзовый котел со стенками толщиной в шесть пальцев и вместимостью шестьсот амфор (пятнадцать тысяч шестьсот литров). Лоцман утверждал, что сам видел, но я несколько раз ловил его на вранье. Тем более, что котел такого размера просто не под силу нынешним литейщикам и кузнецам. По легенде царь скифов Ариант приказал каждому скифскому воину привезти ему бронзовый наконечник стрелы и изготовил из них этот котел, чтобы показать всем, как многочисленнен и силен его народ.