Скифские саги

Огромный раскаленный шар висел точно над головой человека, высасывая последние остатки живительной влаги. Измученный конь медленно переступал копытами по песку. И человека и животное мучили накопившиеся за три дня непрерывной скачки усталость и раны, но более всего жажда. Жажда…

— Пить!

Губы выдавили это сладкое слово, и Скилл очнулся. Пить! Он мог думать лишь об этом. Живительная прозрачная влага. Он мог думать лишь о ней. Последний раз он и его конь пили два дня назад в оазисе Мазеб. Там-то их и настигли рыжебородые стражники бога зла Аримана.

Когда засвистели стрелы, спугнувшие мирных купцов, что остановились напоить верблюдов, Скилл в мгновение ока вскочил на спину Черного Ветра. Левая рука привычным движением выдернула из горита лук, правая — стрелу, и один из врагов рухнул с коня, схватившись руками за пробитое горло. Мгновение — и вторая стрела сбросила наземь еще одного рыжебородого. Затем полетела третья стрела…

Скилл пускал стрелы, а Черный Ветер плясал на крохотном пятачке между пальмами, мешая стражникам целиться. Они были неплохими стрелками, эти рыжебородые, но конь Скилла ускользал от их стрел, словно бестелесный призрак, а лук кочевника продолжал посылать смерть. Ибо Скилл был лучшим лучником среди скифов, а значит, и лучшим лучником в подлунном мире, поскольку ни один народ на земле не может сравниться со скифами в умении стрелять из лука. Скилл пускал стрелы с правой и левой руки, на скаку назад, через голову, свесившись под брюхом коня. Точному полету его тростниковых молний не могли помешать ни ветер, ни свистящие вокруг стрелы, ни дикие выкрутасы жеребца.

Стражники Аримана поняли это не сразу — лишь тогда, когда Скилл истребил половину вражеского отряда. Возглавлявший погоню жрец выкрикнул приказание, и оставшиеся в живых воины поспешно скрылись за длинным глиняным дувалом, окружавшим храм местного идола. Скилл не стал дожидаться, пока враги опомнятся и вновь нападут на него. Он ударил пятками по бокам коня, и Черный Ветер помчался прочь из едва не ставшего ловушкой оазиса, оставляя сзади облако мелкой серой пыли. Выскочив из оазиса на дорогу, ведущую в Согд, скиф обернулся. Шагах в пятистах позади него неслась кавалькада всадников — рыжебородые возобновили преследование.

— Хоу! Вперед, Ветер!

Но жеребец не нуждался в понуканиях. Лучший скакун Дрангианы прекрасно понимал, что хозяину грозит опасность.

В ушах Скилла свистел разрываемый скоростью воздух. Земля стелилась под ноги коня. Время от времени скиф оглядывался. Отрыв от преследователей увеличивался все более и более. Когда Черный Ветер достиг каменистого холма, за которым начиналась пустыня Тсакум, всадников уже не было видно. Зоркие глаза скифа смогли различить лишь крохотную полоску пыли, поднятую копытами лошадей рыжебородых, едва видневшуюся на горизонте. Скилл похлопал скакуна по тяжело опадающему боку.

— Довольно. Поумерь свой пыл. Мы оторвались от них.

Но Черный Ветер, словно пытаясь доказать своему хозяину, что он способен на большее, галопом преодолел холм и сбавил темп, лишь ступив на желтый раскаленный песок Тсакума.

Размеренный бег иноходца продолжался до самых сумерек. Убедившись, что темнота и пыльные смерчи спрятали следы беглецов, Скилл остановил коня и стал готовиться к ночлегу. Вскоре в защищенной от ветра и чужих взоров лощине запылал крохотный костерок из сухих колючек.

Только сейчас, когда зашло жаркое солнце, Скилл почувствовал, как горят раненые плечо и нога. Две вражеских стрелы все же нашли его. Одна должна была пронзить предплечье правой руки, но, встретив на своем пути доспех из ткани хомс, которую делали из грубой шерсти, переплетая ее с волокнами редко встречающейся, чрезвычайно прочной синей водоросли, скользнула в сторону, лишь оцарапав кожу. Вторая рана была посерьезней — зазубренное острие пробило кожаный сапог и впилось в икру. В горячке боя Скилл обломил древко и совершенно забыл об оставшемся в ноге наконечнике.

Теперь тот напомнил о себе. Раны пылали огнем. Скилл знал, что жар и сильная боль не пройдут еще два-три дня. Стражники Аримана мазали свои стрелы ядом, действие которого, к счастью, ослабло из-за жары. Лишь это обстоятельство спасло жизнь Скиллу.

Гораздо хуже чувствовал себя Черный Ветер, также раненный двумя стрелами. Одна из них глубоко вонзилась в бок скакуна, затронув крупные вены. Тяжко страдая, Черный Ветер лежал на песке. Глаза его были мутны, хриплое дыхание свидетельствовало о том, что конь из последних сил борется со смертью.

Не мешкая ни секунды, Скилл достал из вьюка небольшой котелок, плеснул в него воды из бурдюка, предусмотрительно набранной в оазисе Мазеб, и поставил котелок на огонь.