Skinова печать

Он увидел как из подъезда, к которому они направлялись, вышел дядя Федор. Его сопровождал Вадим. Они подошли к навороченному черному джипу, который Хорст к стыду своему сразу не заметил, и сели в него. Джип Отъехал, и Хорст последовал за Татьянкой в подъезд.

Только когда они вышли из лифта и остановились перед дверью квартиры, он догадался спросить:

— Куда ты меня привела?

— Помнишь, кому на «соборе» анафему кричали? Гершензону. Это его квартира.

— А что ты тут делаешь? — не понял Хорст.

— Я с его дочкой, Машкой, в одном классе училась. А здесь по спецзаданию Жидоморова Гершензона пасу. Только он, по-моему, давно обо всем догадался.

Дверь открыла девушка. Хорст сразу узнал ее. Это она бросала на лекции яйца в Жидоморова, это за ней он гнался, и это ей помог выбраться через служебный вход.

— Привет, — сказала она.

Хорст замялся и еле выговорил:

— Я тот раз не назвался… Дима. Мама Митей зовет, — прибавил он, сам не зная зачем.

А сам подумал: «Так ведь и имя свое забыть можно. Все Хорст да Хорст».

Он с трудом узнавал сам себя. Голос его не слушался, руки как-то предательски задрожали. Хорст торопливо отвел глаза.

Маша смотрела на него пристально. Странный парень… Что это с ним? А вообще он даже симпатичный. Она неожиданно поймала себя на мысли, что ей хотелось бы видеть его почаще… Почаще? Зачем? Маша рассердилась сама на себя за дурацкие желания.

— У тебя красивое имя, — сказала она. — Проходи…

Татьянка наблюдала за ними с любопытством. —

Из комнаты доносился разговор и один из голосов, без всякого сомнения, принадлежал Ваньше. Хорст заглянул в комнату. Так и есть. Ваньша спорил о чем-то с пожилым мужиком в очках. Мужик сидел в кресле-каталке. Судя по всему, это и был хозяин квартиры, проклятый и похороненный Святополком Жидоморовым, Моисей Вольфович Гершензон. Оба спорщика так увлеклись, что даже не заметили вошедших.

— Сионизм — это идеология мирового господства, — горячо, чуть ли не брызгая слюной, доказывал Ботаник.

— Нет, суть сионизма состоит в том, чтобы собрать евреев в своем еврейском государстве, а вовсе не покорять мир, — возражал Моисей Вольфович.

Но Ботаника было не так легко переубедить.

— Тогда получается, что и Гитлер сионист? Ведь он сделал все, чтобы евреи покинули Европу и переселились в Палестину!

— У нас гости! — прервала их Маша. — Кто будет чай?

— Здравствуйте, — вежливо кивнул Хорст.

Увидев его, Ваня Ботаник, скорее, испугался, чем обрадовался. Он не знал, чего ждать от друга и соратника. Но в дверях появилась Татьянка. Тут Ботаник расслабился. Но ненадолго.

— Витаса убили, — сказала Татьянка. — Вот и начало сбываться проклятье Жидоморова. Имейте в виду — Ваньша тоже в списке!

Ботаник побледнел. Не помогли и тренировки арийской твердости. Но тут из кухни выглянул еще один обитатель квартиры. Хорст узнал в нем предводителя антифашистов, обладателя редкой рыжей бородки, которого он так удачно пнул в ягодицы в вестибюле клуба. Кажется, его называли Санчесом.

Окинув компанию придирчивым взглядом, рыжебородый Санчес с неодобрением заметил:

— Фашистского полку прибыло? Моисей Вольфович, у вас таки погром?

Особенно не понравился ему Хорст. Но присутствие Татьянки заставило его смягчиться. Он ей даже улыбнулся. Самое смешное, что она улыбнулась ему в ответ. Это уже не понравилось Ваньше.

Атмосфера начинала наэлектризовываться. Пришлось хозяину брать инициативу в свои руки.

— Вы ко мне? — обратился он к Хорсту.

— Нет, — замялся тот. — Я вот с товарищем поговорить хотел… Вань, пошли, потолкуем.

Вдвоем они вышли на лестничную площадку и пристроились на широком подоконнике.

— Ну, ты как тут? — спросил Хорст.

Ботаник только рукой махнул.

— Сам видишь, прячусь. Разве это жизнь?

— И как же ты до такой жизни дошел? — Хорст не хотел подкалывать Ботаника, просто само с языка сорвалось.

Но Ваньша лишь сокрушенно вздохнул.

— Игнат меня подставил. Стукач он. Я это давно понял.

Хорст усмехнулся.

— А почему сразу не сказал?

Ваньша всем своим видом изображал уныние.

— Собирался сказать, да не хотел выглядеть стукачом. А потом уже поздно было. Игнат на меня телегу погнал. Жидоморов поверил и меня приговорил. А теперь кто мне поверит? Вот здесь и прячусь. Спасибо, Татьянка пристроила.

Татьянка тоже вышла из квартиры и подошла к друзьям.

— Я узнала — Витаса в ментовке убили. Разбили голову в камере.

— Козлы!

Хорст поднялся.

— Мне пора.

Ваньша проводил Хорста до лифта.

— Ты можешь мне не верить, но я тебя прошу — опасайся Игната. Он не просто стучит. Он меня подставил, и тебя подставит.

Подошел лифт. Хорст собрался войти в кабину, но вспомнил о встреченных возле подъезда.

— А дядя Федор случайно не к Гершензону приходил?

— К нему. И Вадим с ним.

— О чем они разговаривали?

Ботаник развел руками.

— Не знаю, они в кабинете закрылись. Мы в это время на кухне чай пили. Мне кажется, что-то готовится.

Татьянка тоже подошла к лифту.

— Я больше к Жидомору в «Братство» не вернусь, — сказала она Хорсту.

Тот удивился.

— И куда ты денешься? Здесь тебе долго нельзя оставаться. Неспроста тут дядя Федор оказался.

Татьянка понизила голос до шепота, чтобы не услышали посторонние: