Скиталец

Лир посмотрел на мальчика, которого, как собаки-поводыри, вели карлики. Он подумал, что и с детьми ему повезло: девочка сразу же лишилась чувств, когда увидела уродцев, а мальчонка ушел в себя. Хорошо, что не было никаких безумных истерик и воплей. В ином случае пришлось бы применить грубую силу. Возможно, еще придется, а Лиру этого очень не хотелось. Это же все-таки дети, а он ведь не чудовище какое…

Вовсе не чудовище.

Глава пятая

Как бы Алине хотелось, чтобы нынешний день в своих радостных интонациях походил на вчерашний. Но уже с утра парочка мелких неприятностей подпортила настроение: снимая чайник с плиты, Алина его выронила. Чайник грохнулся на пол, а выплеснувшийся кипяток обварил лодыжку – само собой, было больно, однако не до такой степени, чтобы вопить и лезть на стенку. Слой крема для рук на место ожога, вот и все самолечение.

А около полудня Максимку ужалила в шею оса. Тогда-то Алина и решила, что день не задался. Пара неприятностей за такое короткое время – это, конечно, еще не черная полоса, но повод достаточный, чтобы расстроиться.

Ко всему прочему, небо сегодня было серым, а воздух душным – два фактора, которые отчего-то заставляли Алину мыслями возвращаться в Москву, к проблемам. Все плохое, что осталось там, в неприглядном прошлом, напоминало о себе, как боль в чертовой обожженной лодыжке. Проклятый чайник. Именно его Алина винила в том, что в голове то и дело всплывали неприятные мысли. Он стал первым звеном в цепочке. Вторым – оса.

А после обеда, когда Алина пыталась поднять настроение, просматривая смешные видеоролики на ютубе, появилось и третье звено…

В гостиную растерянно вошел Максимка. Его лицо, руки, футболка с сурикатами были испачканы в чем-то черном.

– Я это… – промямлил он, хлопая глазами. – Я там на полочке баночку нашел… С тушью… Хотел открыть, а она… она плесканулась немножечко. Я нечаянно…

Вчера Алина рассмеялась бы, ведь вид у Максимки был очень даже потешным – совсем как у мальчика на картине «Опять двойка». Но сейчас она тяжело вздохнула, не скрывая недовольства.

– Плесканулась, говоришь? Вот прямо так взяла сама и плесканулась?

– Ага, – Максимка выпятил губу.

– И о чем ты вообще думал? Неужели так трудно быть хоть немножко поаккуратней?

– Я… я неча-аянно.

– Как поросенок, честное слово.

Максимка промолчал. Он нахмурил брови, как сыч, и Алина почувствовала раздражение: сейчас сын был похож на отца, когда тот строил из себя крутого мужика. Она закрыла ноутбук, поднялась с дивана.

– Ладно уж, пойдем отмываться. Хотя я понятия не имею, как эту чертову тушь отмыть. А футболку точно на выброс. Ну что мы теперь тете Оле скажем? – И, уже выходя из комнаты вслед за Максимкой, тихо добавила: – Да что ж сегодня за день-то такой…