Скитания Анны Одинцовой

Танат стоял на склоне холма, опершись о кривой пастушеский посох, и прислушивался: какой-то странный, неведомый звук, непохожий на движение снега по твердому насту, на шелест ветра в торчащих из сугробов ветках кедрового стланика, донесся до него. Звук исходил сверху, с прояснившегося неба, с северо-востока. Обшарив глазами весь небосвод, Танат наконец заметил еле видимую точку над горизонтом. Именно оттуда исходило ровное жужжание, уже знакомое ему, но он думал, что тот мир, где летают самолеты и плавают большие железные пароходы, навсегда остался в прошлом. Он никогда не увидит землю с высоты полета, как еще недавно грезилось. Самолет летел прямо на юг, минуя долину, в которой схоронилось оленье стадо. Да, убежище выбрано так, что даже с летящего самолета трудно заметить стойбище. Но куда летит самолет? Ищет ли он кого-то или случайно маршрут крылатой машины пролег именно над этой частью чукотской тундры?

Самолет увидели все обитатели стойбища Ринто, и вечером только и было разговоров о нем.

— Он летел оттуда, с севера, — предположил Ринто, — где русские соорудили поселки для лишенных воли. Несчастные пленники роют в горах камень для извлечения прочного металла. Те русские не занимаются коллективизацией, у них другие заботы, как бы невольники не сбежали.

И все же полной уверенности в безопасности не было. Каждое утро в погожий день Ринто поднимался на ближайшую вершину и оттуда обозревал окрестности. Вон за теми горами начинается Якутия, другая страна, другой народ, говорящий на ином языке. Они давно восприняли русского Бога и взяли русские имена, однако те, кто владел оленями, вели себя как заправские чаучу. Вот те, кто кочевал южнее, те уже имели лошадей, ели конское мясо и пили слегка хмельной напиток кумыс, потому как лошадь давала больше молока, нежели важенка. В былые времена чукчи и якуты враждовали, потому что якуты вели русских на чукотскую землю, отбирали силой оленей, а иной раз и участвовали в битвах на стороне тангитанов, как это было в знаменитой битве с Якуниным, павшим в сражении у Чаунской губы. Об этой великой победе над русскими и якутами были сложены песни и легенды, которые пересказывались только на чукотском языке и никогда не переводились на русский. Переводить их на русский означало нарушать дух дружбы народов Советского Союза, противоречить главной политике большевиков.

Хотя Ринто не мог пожаловаться на свое зрение, но в этот раз он достал из кожаного футляра, утепленного снаружи пыжиком, бинокль, приложил к глазам окуляры и приник к ним. Шли две нарты, запряженные оленями. Это обстоятельство несколько успокоило Ринто. Атата предпочитал передвигаться по тундре на собаках. Но кто это мог быть? Путники ехали не с якутской стороны, а с другого направления. Олени явно устали и истощены, они едва тащились, да и люди едва передвигали ноги, и прошло немало времени, пока Ринто не убедился: шли две женщины. Скатившись по снежному склону на скользких камусовых штанах, Ринто бросился через долину в стойбище.

Старший сын Рольтыт после ночного дежурства в стаде спал тяжелым сном в пологе. Его жена Тутынэ мяла пересохшую шкуру в чоттагине. Испуганно взглянув на свекра, она отложила работу и встревоженно спросила:

— Что случилось?

Не отвечая, Ринто растолкал сына:

— Одевайся! Гости едут с северной стороны.

Едва продрав глаза, Рольтыт сначала ничего не соображал.

— Какие гости? Кто они?

Натянув на меховую кухлянку матерчатую камлейку, спросил:

— Оружие брать?

— Пока не надо… Женщины идут.

Караван из двух нарт тем временем уже можно было разглядеть невооруженным глазом. Путники едва передвигали ноги, да и олени были не в лучшем положении. Передний часто падал, и женщинам приходилось его с трудом поднимать. Они были так измучены тяжелой и дальней дорогой, что Ринто едва узнал в них жену своего старого друга Тонто и его дочь Катю, нареченную невесту Таната.

— Что с вами случилось? Почему вы одни? Где мужчины?

В ответ жена Тонто только простонала, а Катя сказала:

— Это долгий разговор… Мы и не надеялись добраться до вашего стойбища, уже приготовились к смерти, но боги вели нас верной дорогой…

Ринто привел обессилевших женщин в ярангу. Вэльвунэ, не задавая никаких вопросов, поставила на огонь большой котел, быстро сварила мясо. Анна пыталась выспросить у тестя, что случилось, но тот только отмахивался:

— Потом. Сначала надо людям дать отдохнуть.

Рольтыт распряг оленей, разгрузил нарты.

Женщины поели и в бессилии завалились спать.

Прошел день, прошла ночь, и только в середине следующего дня Катя, несколько придя в себя, принялась рассказывать…