Склонение Секрет

В начале жизни помню детский сад.Нет, лучше так: из Азии заехав,я очутилась в детском во садули в огороде.Вот и вся задачка.В том городе хотелось вечно спать,но приходилось рано подыматьсяи по дороге каждый день решать простой арифметический пример:один плюс три равнялось четырём,и прыгать с тумбы каменной, чтоб храбростьво мне росла и ловкость развивалась –так шло покуда пастырем отецмне был, когда же мама провожала,то разговор шёл чаще о моихне скрывшихся от пристального взгляда

ужасных прегрешениях: Не съелавчера ты суп с грибами за обедом. –– Он был с перловкой! – В тихий час с соседомболтала и смеялась вместо сна. –– Но, мама, он показывал свой пуп!Пуп у него не внутрь, а наружу. –– Неважно, помни, мама видит всё.Ты не должна с Гундаровой дружить,мне воспитательница ваша говорила, –она большая врунья, не дружи с ней,в рот с полу не бери и не забудь.Здесь памятник Ахматовой воздвигнут.Я не забуду книжную закладку,где жёлтый круг и синий треугольникс квадратом красным снова повторяли:один плюс три равняется четыре,

и клейстером, размазанным соплёй,я это утверждение скрепляла,вселявшее уверенность в законахнебесной землеметрии не меньше,чем мнимая возможность написать«я помню» на тетрадочном листке.Я пенку на какао не забуду,я не забуду Элю Головко и Пальчикову Иру,и однояйцевых Наташу с Сашей,двух Жень, один – Луки?н, второй был – Мaркин,Лилю Баруллину и суп с перловкой,я даже вспомнила фамилию двойняшек,но хоть убей, не помню имя воспиталки,их было две, но всё равно не помню.

* * *

Я не забуду дедку с бабкой репки из фанерки,я помню гордость юной пионерки,проследовавшей мимо – на урок.Я буду помнить запах валенка в галошеи лифчики с чулками на подвязках,и каравай, и гуси-гуси,и как мы в ряд сидели на горшках,а я тогда любила двух мужчин,гимнаст Тибулл с царевичем Гвидономне умещались в сердце, и сладкабыла полузабытая играв садовника, где только и осталось,что – ах! и – что с тобой? и – влюблена…и Виноградовы – фамилия двойняшек,и две тарелки из папье-машес раскрашенными раком и глазуньей,

и то, что поглощалось всё в июненебытием, обеих воспиталоккак будто бы и прежде не бывало.Но повторявшийся неоднократномой сон под скрип и скрежет раскладушек:кубы и конусы, шары и пирамиды,которые я вынимала из-под ноги друг на друга ставила всё выше,карабкалась и снова громоздила,и каждый из объёмов необъятенбыл и казался мне планетой, нет,планидой, нет, мирозданием, удержаннымв полёте в одной единой точке колебанья,но этот сон я помнить не могу.

* * *