Скобелев

- Генерал может только подготовить свой отряд, дать ему боевое воспитание, затем выбрать позицию и наметить первые моменты боя... Потом вся его роль - в массировании войск, в сохранении резерва наготове. В каждом сражении ставят момент - стихийный. Тут уже никто ни при чем. Можно подавать пример личным мужеством, находчивостью, но это и каждый офицер тогда может и должен!.. Действует масса - она идет, она как-то бессознательно выбирает направление, она крушит неприятеля, она выигрывает победу... И зачастую генерал здесь уже ни при чем.

Все время после занятий Зеленых гор, вплоть до падения Плевно, Скобелев дружится и, как говорят, на короткую ногу сходится со своими солдатами. Да и не со своими, с чужими также. В этом не было заискивания популярности, нет. Его органическая потребность тянула его к солдату, он хотел изучить его до самых последних изгибов его преданного сердца. Он не ограничивался биваками и траншеями. Сколько раз видели Скобелева, следующего пешком с партиями резервных солдат, идущих на пополнение таявших под Плевно полков. Бывало, едет он верхом... Слякоть внизу - снег сверху... Холодно... Небо в тучах... Впереди в белом мареве показываются серые фигуры солдат, совсем оловянных от голодовки, дурной погоды и устали.

- Здравствуйте, кормильцы!.. Ну-ка, казак, возьми коня!

Скобелев сходит с седла и присоединяется к "хребтам". Начинается беседа. Солдаты сначала мнутся и стесняются, потом генералу удается их расшевелить и, беседуя совершенно сердечно, они добираются до позиций. В конце концов, каждый такой солдат, попадая в свой батальон, несет вместе с тем и весть о доступности белого генерала, о любви его к этой серой, невидной, но упорной силе. Войска, таким образом, еще не зная Скобелева, уже начинают платить ему за любовь - любовью...

Или, бывало, едет он - навстречу партия "молодых солдат", по прежнему новобранцев.

- Здравствуйте, ребята!

- Здравия желаем, ваше-ство...

- Эко, молодцы какие!.. Совсем орлы... Только что из России?..

- Точно так, ваше-ство.

- Жаль, что не ко мне вы!.. Тебя как зовут? - останавливается он перед каким-нибудь курносым парнем. Тот отвечает.

- В первом деле, верно, Георгия получишь?.. А? Получишь Георгия?

- Получу, ваше-ство!..

- Ну, вот... Видимое дело, молодец... Хочешь ко мне?

- Хочу!..

- Запишите его фамилию... Я его к себе в отряд возьму...

И длится беседа... С каждым переговорит он, каждому скажет что-нибудь искреннее, приятное...

- Со Скобелевым и умирать весело! - говорили солдаты... - Он всякую нужду твою видит и знает...

И действительно, видел и знал. От интендантов он отделывался всеми мерами. Просто не пускал их к себе иной раз. Ротные и батальонные командиры были озабочены продовольствием своих солдат.

- Они наживаться ведь могут? - заметил ему как-то сторонник интендантского режима в армии.

- Кто - командиры? Да мне до этого дела нет.

- Как это дела нет?

- Разумеется - нет. Если солдат получает у меня хлеба и мяса вволю, чай и водку, если на моих офицеров нет жалоб ниоткуда, если население ими довольно что же мне за дело до остального...

И действительно, его солдат кормили как нигде. Меньше всего болела его дивизия, и после балканского перехода и двухдневного боя под Шейновом среди истомленных, бледных и голодных других отрядов скобелевский предстал перед главнокомандующим в таком виде, что Великий князь изумился и воскликнул:

- Это что за краснорожие!.. Видимо, сытые совсем... Слава Богу, хоть одни на мертвецов не похожи.

За то же и солдаты понимали и ценили эту заботливость.

Если кто-нибудь из чужих генералов спрашивал их:

- Вы какой дивизии?.. (или:) Какие вы?..

Они не называли ни дивизии, ни полка, ни роты. На все был один ответ:

- Мы - скобелевские, ваше-ство!..

И в этих немногих словах звучала гордость, слышалось сознание своих заслуг, своего привилегированного, добытого кровью положения...

Скобелевцы-солдаты были совершенно отдельными типами армии. Эти и ходили козырями, и говорили молодцами, не стесняясь, и вообще ни при каких обстоятельствах не роняли своего достоинства... "Это что за петухи такие", "ну и ферты!" - вырывались восклицания у тех, кто еще не был знаком с ними. К солдатам других отрядов, даже к гвардии - они относились с некоторым превосходством... Они и одеты были чище, и больше следили за собой... Нравственность их не оставляла желать ничего лучшего. Когда был занят Адрианополь - в течение первой недели исключительно 16-й дивизией, ни в городе, ни в окрестностях не случилось ни одной кражи, ни одного грабежа. Уже потом, когда на смену пришли другие войска, началось другое хозяйничанье... С пленными скобелевцы обращались тоже гораздо лучше, чем другие... Те ели с ними из одного котла.

- Такие же солдаты, как и мы, только в несчастии, значит... Ему ласка нужна. - Не раз я сам слышал эти сердечные выражения их сочувствия к участи бедняков - аскеров.