...ское царство

Она наконец отталкивает его, — тот валится на розовый штучный пол, неуклюже поднимается, наскоро и безрезультатно поправляет одежду, боком продвигается к выходу, где его и прячет высокая черная дверь.

Теперь Роза сидит, молчит и смотрит в потолок на темную бронзовую люстру с гроздьями плафонов матового стекла.

За окном слышен стук проезжающего трамвая.

Наконец она возвращает обществу счастье наслаждаться ее голосом:

— Я больше не стану заглядывать в эти паскудные бумажки. Надеюсь, никто в дополнительных комментариях не нуждается. Я забочусь о вас, позаботьтесь теперь сами о себе. Без больших хлопот я могла бы и так получить это место. Но моду на наряды для социальных действий, правила артельной игры заказывают не здесь. И я не хотела бы до поры ссориться с теми, кто крепче меня. Ведь с этими титанами так или иначе знакомы и мои конкуренты. А до того, как эти титаны аннексируют наши скромные наделы, хотелось бы все-таки попастись на этом лужке. Правда?

— Правда… Правда… — несмело поддерживает Розу общество.

— Все, что я не делаю, выгодно прежде всего для вас. А для того, чтобы иметь более прочную возможность влиять на хозяйственную конъюнктуру, необходимо находиться поближе к очагу, на котором она варится. Я куплю вам хорошего президента, голосистого, нужного вам президента, для того, чтобы он правильно озвучивал ваши потребности. Ваши, Геннадий Львович. И ваши, ваше, блин, преосвященство. Но, если от президента, как от конферансье, требуется только сценическое мастерство, то мое постоянное пребывание среди фактических хозяев мира (а это уж вы мне поверьте!) обеспечит вам преуспевание на долгие годы.

Роза Цинципердт обводит взглядом два ряда приниженных жадных лиц и, кривя рот, произносит:

— Какие же все-таки у вас дохлые физиономии, — и вдруг выкрикивает: — А теперь танцы!

Розовый будуар красавицы Марины. На неохватном перламутрово-розовом ложе возлежит сама белокурая наяда в позе разученной по журналу «Playboy». Рядом с кроватью, сидя на красном пуфе, натягивает на себя брюки желтушный Эмилий Флякс. Сухой ножкой цвета лимоновой кожуры он ловчится попасть в штанину, это ему никак не удается, — и прекрасная дева разражается низким сексуальным смехом, почерпнутым у героини фильма «Дикая орхидея».

— Кар-р-р-раул, — раскатывается в своей золоченой клетке белый с розовым хохолком какаду.

Марина принимает другую, тоже очень красивую позу и, жеманно извиваясь, подползает к Фляксу поближе.

— Быть может, тебе помочь? — сладострастно щурится она.