Сколько будет 2+2?

Мы нашли, что эта принимаемая на веру истина представляет собой предельно абстрактное убогое порождение, которое практически неприложимо почти ни к чему конкретному. Поверка анализом обнаружила, что в той форме, в какой она существовала в нашем сознании, она могла претендовать только на применение к каким-то отдельным фрагментам окружающей нас реальности – и не более того. Номинально же одинаковый результат, который получился по ходу наших размышлений, отличается от исходной точки исследования не только своей полнотой и конкретностью, но и гораздо большей степенью обобщения. Словом, мы преодолели известную дистанцию на том пути, который в философии называется восхождением от абстрактного к конкретному, вернее сказать, к конкретно всеобщему.

Мы восходили к этому конкретно общему результату, обнаруживая и разрешая одно противоречие за другим, но именно искусство обнаружения и разрешения противоречий как раз и представляет собой центральный пункт диалектической логики.

Под напором одних фактов мы последовательно отрицали когда-то усвоенное нами, логика других аргументов заставляла нас отрицать отрицаемое. Но именно такое «отрицание отрицаний» и маркирует собой магистральный путь человеческого познания.

Проделанный нами путь можно было бы продолжать и продолжать, ибо истина, как уже было установлено нами, – это некий никогда не кончаемый процесс, а вовсе не застывшее состояние общественного сознания. Но уже сейчас, по преодолении всего лишь нескольких ступеней этого вечного восхождения, мы вправе утверждать, что располагаем неким иным, более глубоким и качественно

новым осознанием старой школьной аксиомы. Когда и где именно произошел прорыв в какое-то новое ее измерение? Доподлинно мы этого не знаем, но вправе предположить, что последовательное упорядочение и поступательное наращивание напряжения методически организованной мысли способствовало-таки вовлечению в этот интеллектуальный процесс и каких-то дополнительных механизмов, привело в действие скрытые рычаги нашего собственного сознания. Поэтому столь же методическое накопление количественных изменений в содержании нашего знания все же обернулось прозрением того, что существует и куда более серьезный взгляд даже на привычные нам вещи, о которых, казалось, мы и так знаем все. Словом, «количество» перешло в «качество». Именно поэтому конечный результат и оказывается до некоторой степени противоположностью той бедной абстракции, с которой мы начинали.

Между тем контекст единства и борьбы противоположностей, отрицания отрицаний, перехода количественных изменений в качественные – все это составляет предмет основных законов диалектики. Поэтому анализ того, к чему обязывают нас их требования, – это тоже философия.

Таким образом, на всем пути мы занимались не чем иным, как философией, и именно это занятие совершенно по-новому открывало нам предмет нашего анализа.

Все это, однако, было лишь беглым касательным прикосновением к философии, а не фундаментальным знакомством с ней. Мы лишь помогли переступить некий условный «порог» этой древней науки и взглянуть только на то, что открывается от самого входа. Именно поэтому наша работа и называлась «введением». Но если уже увиденное с порога способствует значительному дисциплинированию и упорядочению мысли, и, как прямое следствие этого – более глубокому, точному и конкретному осмыслению предмета, то что же можно ожидать от более детального изучения ее основ?

Меж тем, кроме строгой дисциплины мысли, существует еще и такое начало, как ее культура. Дисциплина сознания – это ведь только первый шаг его организации, культура представляет собой ее вершину. Впрочем, культура – это то, что каждый обречен наживать уже самостоятельно, ибо можно приучить к дисциплине, в крайнем случае – можно заставить повиноваться ее требованиям, к культуре никого приучить нельзя. Поэтому все проделанное нами – это не более чем отправной пункт, с которого, собственно, и должно начинаться становление настоящего исследователя.

Таким образом, теперь мы уже вправе утверждать, что подлинная конкретность и точность мышления достигается вовсе не там, где это зачастую пытаются искать.

Философские выводы часто звучат как законченные парадоксы, парадоксом выглядит и то, к чему приходим мы.