Сколько костей!

– Где-нибудь поблизости есть телефонная кабина? – спросил я. – Я скоро вернусь.

– Неужели вы пропустите Кукора?! – воскликнула Шарлотт с выражением неподдельного ужаса.

– Я предпочитаю звонить из кабины, – сказал я и вышел.

Войдя в кабину, я набрал номер.

– Алло? – Это был Коччиоли с набитым ртом.

– Говорит Эжен Тарпон.

Я слышал, что он поперхнулся. В следующие три-четыре секунды он не мог вымолвить ни слова.

– Лучше поздно, чем никогда, – наконец произнес он. – Где вы находитесь?

– Тс... тс... тс...

– Что вы предлагаете?

– А вы где находитесь? Что это за номер?

– Я в дерьме, – нервно прогоготал он. – Ладно, шутки в сторону, я у себя дома. Сквер Сен-Ламбер, Пятнадцатый округ. Хотите адрес?

Я глупо покачал головой, стоя один в кабине, в стекла которой бил косой дождь.

– Нет. У вас есть машина?

– Да.

– Какая?

– "Ситроен". Табачного цвета.

– Скажите мне номерной знак.

Он сказал.

– Хорошо, – продолжал я. – Выезжайте в направлении Версальских ворот со скоростью пятьдесят километров в час, по правой стороне. Я дам вам знак...

– Послушайте, Тарпон, я ничего не понимаю, так не пойдет.

– Пойдет, очень даже пойдет... – Я оборвал связь.

* * *

Вечером, в начале десятого, на правой стороне кольцевой дороги в этом месте не так уж много "ситроенов" табачного цвета. Особенно движущихся со скоростью пятьдесят километров в час. Вернее, их вообще нет. Когда машина Коччиоли проехала под мостом у Венсенских ворот, я стоял на мосту под дождем и заметил ее.

Я вернулся к "аронде", стоявшей в ста метрах от моста с включенным мотором. Я тронулся с места и выехал на кольцевую дорогу следом за Коччиоли. "Аронда" Хеймана – старая, разбитая колымага, но если разогнаться, то на ней можно выжать сто километров в час. Я даже обогнал "ситроен", который еле-еле тащился.

Я подождал Коччиоли у подъезда к воротам Вийетт, пропустил его вперед и дважды посигналил фарами. Он зажег свет в салоне и обернулся. Я обогнал его и включил мигалку. Коччиоли последовал за мной.

Мы остановились на проспекте с дорогими ресторанами. Я вышел из "аронды" и направился к Коччиоли. Он шел мне навстречу. У него были усталый вид, черные круги под глазами.

– Не стоит стоять на холоде, – заметил я.

Мы вошли в кафе. Я заказал себе грог, а Коччиоли – чашку кофе.

– Итак, вы ведете двойную игру, – сказал я.

– Я? – удивился Коччиоли. – Нет! Что вы имеете в виду?

– В то время как вы искали меня у Хеймана, кто-то другой искал меня у Шарлотт Мальракис. Разделение труда.

– Вы спятили.

– Но с другой стороны, – продолжал я, – вы меня в некотором роде предупредили насчет Мадрье, я бы даже сказал, что вы спасли мне жизнь, хотя и неумышленно. Получается не логично, если конечно вы не ведете игру на нескольких досках. Вам не нравился Мадрье, и, возможно, вам не нравятся люди, с которыми он был связан. Но это люди влиятельные. Возможно, вам хотелось бы нейтрализовать их, но вы сомневаетесь, что это удастся. Вы оказываете мне помощь, чтобы я обезвредил их. Но если я попадусь к ним в руки, вы поможете им убрать меня. Вы хотите быть на стороне сильного. Комментарии будут?

– Подождите секунду, все это не так, – пробормотал Коччиоли.

Он смотрел в свою чашку. Я отпил грог и обжег горло.

– Впрочем, думайте, что хотите, – буркнул Коччиоли. – Мне наплевать.

Я смерил его сверлящим взглядом. Мне не удалось рассердить его. Этому могло быть несколько объяснений, все малоприятные.

– Что вам известно о Фанче Танги? – спросил я.

– Пока вы не показали мне снимок, я не знал о его существовании.

– Наведите справки в архиве, почитайте дела о коллаборационистах. Вам это не повредит.

– Все любят брызгать слюной в полицию.

– К сожалению.

Коччиоли скосил глаза, глядя на упавшую на лоб прядь волос.

– Что произошло в Марселе? – спросил я. – Что обнаружила финансовая комиссия? За что Мадрье повысили в звании?

– Это никак не связано... – задумчиво ответил Коччиоли.

– Что не связано?

– Я не знаю, что они откопали, что откопал Мадрье. Об этом знают, быть может, всего два или три человека.

Так как я продолжал пристально смотреть на него, он тряхнул головой, и волосы упали ему на глаза.

– Послушайте, – сказал он. – Я не знаю, что откопал Мадрье, но я знаю, над чем он работал, и это невозможно... потому что, если бы он наткнулся на что-нибудь такое, то это бы не удалось замять...

– Над чем, – терпеливо и спокойно, четко артикулируя каждое слово, спросил я, – черт вас побери, работал Мадрье?

– Он был в комиссии, производившей финансовый контроль денег оппозиции, – сказал Коччиоли.

– Простите?

– Денег или средств различных групп, компаний и фирм, поддерживающих партии, оппозиционные правительству. Поэтому тут одно с другим не вяжется. Если бы Мадрье напал на что-нибудь, правительство не преминуло бы этим воспользоваться.

– Кто вам сказал, что оно не воспользовалось?

– Простите?

Я перевел взгляд на зал бистро. Столпившиеся у стойки бара мужчины раскатисто смеялись. Воздух был пропитан запахом жареного картофеля.

– Хорошо, согласен, – неожиданно сказал Коччиоли.

Я взял из его пачки "Голуаз", лежащей на столе, сигарету и прикурил от его зажигалки.