Сколько стоит ваше сердце? (СИ)

— Как это получилось? — барона Нерского колотил самый настоящий припадок. Веко дергалось, губы прыгали. Казалось — еще немного, и пена изо рта хлынет, — Куда смотрели дозорные? Повесить, мерзавцев ленивых!

Крепкий паренек, Тимоний, который умел считать аж до десяти и поэтому в войске стал сотником, переминался с ноги на ногу, не зная, как объяснить очевидную для него вещь — повесить дозорных не получится.

— Дозорные тоже удрали, — помог ему Марк. Тим закивал, быстро и благодарно, глядя на Святого круглыми, преданными глазами. — Что произошло?

— Так, это… Слух прошел…

— Какой слух, олух! Говори, не то, — барон замахнулся хлыстом и Тим невольно отступил ближе к лошадям.

— Как же он будет говорить, если вы, достопочтенный, орете так, что грома небесного не услышать, — уронил лысый жрец. Второй, тоже лысый, но не от природы, а от цирюльника согласно кивнул.

— Говори, сын Неба.

— Это… — Тим переступил с ноги на ногу, посмотрел на Эдера. Святой смотрел спокойно и внимательно, без гнева. — Сказали парни — фиольцы идут. А с ними сам генерал Аргосский. Непобедимый. Убьют они нас всех, а потом деревни пожгут.

— Дурни, — выругался барон, — вот дурни то! Генерал Аргосский к нам на помощь идет! Союзники это наши, против императора-оборотня, понятно тебе, башка деревянная?

Тим посмотрел на плетку в руке барона, отошел еще на шаг и уже с безопасного расстояния крикнул:

— Да понятно уж! Только из наших в это никто не поверит. У них, фиольцев-то, вера хоть и одна с нами, а все равно какая-то другая. И убивать и жечь имперцев для них не грех. А баб наших на спину валить — и вообще запросто, они считают, что мы благодарны будем, породу улучшили. Были совсем животные, стали наполовину люди.

— Кто тебе такую ересь спорол? — изумился барон.

— Папко. Он прошлую войну воевал, еще с отцом Оборотня. Или ты, достопочтенный, скажешь, что папко мой врал?

— Повесить смутьяна? — вкрадчиво предложил второй дворянин из свиты, мелкий и безземельный шевалье Аньос.

Слух у Тима оказался волчий, он отчаянно взглянул на шевалье и вдруг с удивительной ловкостью поднырнул под брюхо лошади и принялся проталкиваться прочь. Аньос потянулся к арбалету.

— Прекратить! — голос, искаженный амулетом был голосом Эдера, а вот интонация принадлежала стратегу Марку Винкеру. И мгновенно приморозила к месту ноги Тима, руку шевалье и языки жрецов.

— Тимоний, вернись назад. Никто тебя не тронет, Небом клянусь.

Паренек вылез из под лошади и подошел, опасливо косясь на шевалье.

— В войске многие так думают?

— Да, почитай, все, — буркнул Тим, — кто же бритых не знает?! А чтобы верить им… В соседней деревне дурачок есть, кривой Ашек. Совсем дурачок, без штанов бегает и с курами разговаривает — вот он, может, и поверит. А больше никто. У нас с деревни на прошлую войну почти половину мужиков забрали. А вернулись всего двое.

— То не твоего ума дело, с кем воевать, а с кем временные союзы заключать, — заговорил, было, лысый жрец, — нам императора-оборотня свалить надо, а после и с генералом Аргосским разберемся.

— А точно мы с ним, а не он с нами? — подозрительно переспросил Тим. Испуг его уже прошел. Он вообще был мальчишкой храбрым, не зря же остался в лагере, а не удрал ночью с односельчанами.

— С нами Святой Эдер, как можешь сомневаться в победе?

Тим потер крупный нос, из тех, что в просторечии зовут картошкой.

— Так если с нами Святой, — он размашисто осенил себя кругом, — и победа, стало быть, за пазухой… зачем нам тогда вообще тута бритые? Может, лучше их взад отправить?

Святой улыбнулся — оба жреца покосились на него с суеверным ужасом. Лицо было знакомым, насквозь привычным, стеснительным и мягким. А вот улыбка — чужой, кривой и хищной.

И движение, которым Эдер развернулся к своей свите, тоже было незнакомым — скупое и точное, оно не могло принадлежать блаженному книжнику, не знающему, куда девать собственные руки. Это было движение воина.

— Всех, кто остался — пересчитать. Караулы выставить новые. Мне — доложить. К полудню всех сотников — к моему шатру. Если кто из сотников удрал — выбрать новых. Кто еще захочет уйти…

— Повесить? — догадался барон.

— Не задерживать. Освободить коридор до ворот, пусть уходят. Но лошадей им не давать. Пропадет хоть одна лошадь — десять человек повешу. А если узнаю про самосуд… Лично так благословлю, что о петле, как о милости Небес молить будете!

Глава 40 ЛЕСС И ЛЕС

Генералу Аргосскому, великому и непобедимому Лессу, Священный Кесар легко дал бы и двадцати — и тридцатитысячное войско, тем более на святое дело — вернуть беглую невесту, но… Проход через земли Каротты…

Да, правитель честно открыл границу, но охранного амулета не дал и грамоты не написал, а значит немного — но опасался, что Лесс потерпит поражение и грамотка эта всплывет в штаб-квартире СБ Оборотня.

А потому — шесть тысяч отличных воинов, прошедших с Лессом все тяготы Пустынной Войны теперь двигались по имперским северным землям.