Сколько стоит ваше сердце? (СИ)

— Всего лишь то, что это — низко, приговаривать к смерти невиновного только из-за того, что он рискнул бросить вызов императору в борьбе за сердце девушки. Он подписался одним именем, потому что судом лишен дворянства, звания и наград. А фамилию ему дали в приюте…

— О ком вы говорите? — повторил генерал.

— О Марке! Вашем стратеге. Вы же не станете утверждать, что не знали о том, что он приговорен к повешению?

— Стоп, — Рамер вскинул руки. — Мне это напоминает какую-то комедию положений. Алета, сядь, налей себе чаю и успокойся. Я прибыл зеркалом из Каротты всего три часа назад, едва успел принять ванну и даже не позавтракал, мгновенно нашелся миллион дел, требующих моего личного внимания. Ты можешь мне не верить, но я, действительно, понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Марк Винкер приговорен к повешению? — опешил генерал Райкер, — что за бред? Он — герой обороны Бара. Я написал представление к награде.

— Даже слушать подобную ложь тошно! — огрызнулась Алета, — Смертные приговоры дворянам утверждает император, лично. Его не могли приговорить без подписи Его Величества.

— В военное время — могли, — пожал плечами император, — если я на фронте, то все судопроизводство в столице проходит по упрощенной процедуре. Приговор мог утвердить любой член совета лордов. Арк, просмотри этот бумажный Аньер, наверняка нужный документ в сегодняшней почте.

Девушка наблюдала за торопливыми раскопками почтовой горы, дергая кружевной платок, так, что превратила дорогую и редкую вещь в спутанный комок ниток.

— Нашел, — объявил Райкер, выдергивая бланк со знакомой печатью. Часть писем и свитков с шелестом обрушилась на ковер у ног императора и его генерала, но ни тот, ни другой не обратили на них никакого внимания.

— Пособничество мятежу и похищение Алеты? — изумленно прочел Арк, — кто, мать его — собака серая, утвердил этот бред сумасшедшего? Бездна ему под копчик… Простите, моя госпожа!

— Ничего, — высоким, звенящим голосом отозвалась Алета, — вы хотели огласить состав суда. Мне тоже любопытно.

— Любопытство губит не только кошек, — Рамер бесцеремонно вынул бумагу прямо из рук генерала, скользнул по ней беглым взглядом, на мгновение замер. И тронул колокольчик.

Секретарь возник в кабинете уже с бумагой, дощечкой и карандашом, демонстрируя великолепную выучку.

Привычным способом Рамер Девятый позаимствовал карандаш, отделил от подкинутого письма лист со списком, дополнил его двумя именами и бросил секретарю. Парень невозмутимо поймал.

— Подготовишь приказ: всех, кто здесь поименован, в Лонгери. Основание — подозрение в участии в заговоре. Приказ мне на подпись и в производство, немедленно. Арк — бери гвардию, стражей… кого угодно, хоть наемников, но чтобы к вечеру все сидели в крепости. Справишься, или дать кого-то в помощь?

— Не в первый раз, — буркнул генерал и с грацией медведя развернулся на каблуках. Секретарь последовал за ним, оставив императора и Алету наедине.

— Вина? — спросил он, нарушая тягостную паузу.

— Спасибо, нет. Ваш секретарь уже напоил меня чаем.

— Ты больше не сердишься на меня?

— Нет, — она покачала головой, — даже готова извиниться. Я, действительно, не подозревала, что…

— Что в империи такой бардак? — иронично спросил Рамер Девятый, — не удивительно. Я и сам об этом не подозревал, пока не получил его во владение.

Он стоял к Алете спиной и рассматривал парк за окном, с выражением, которому девушка пока не подобрала названия. Да и не стремилась.

— Мне жаль, что все получилось именно так, — наконец, произнес Рамер, — Джайкери работала на Храм. Я этого не знал… Оправдание, конечно, так себе, но уж какое есть.

— Я тоже виновата, — самокритично признала Алета. — Пора становится взрослее.

Она по привычке тронула затылок, поймала пальцами пустоту вместо тугой косы. Нахмурилась.

— Еще и это придется как-то объяснять… Боюсь, сказка о том, что у меня случилось воспаление мозга и косы мешали прикладывать лед — не прокатит.

Рамер невольно улыбнулся.

— Не придется. Кто-нибудь знает, что ты лишилась косы?

— Аней.

— Она будет держать язык за зубами?

— Да, но…

Рамер подошел к столу и вынул их ящика толстый конверт из плотной желтой бумаги.

— Возьми. Надеюсь, твоя камеристка знает, что нужно делать. И адрес ведьмы знает.

Алета осторожно, словно ступая по тонкому льду, преодолела расстояние между собой и императором. Протянула руку и приоткрыла конверт. На руку ей выплеснулась тугая золотая волна.

— Мои волосы… — она подняла на императора удивленные глаза, — Но откуда они у вас, Ваше Величество?

— От Белого Хорька. Я получил их, когда стоял под стенами Атры.

— Не понимаю, — мотнула головой девушка, — альбинос сказал мне, что хочет, чтобы я избрала путь жрицы.

— А мне — что отпустит тебя за анеботовые шахты. А Священному Кесару — что приведет ему сбежавшую невесту. Аорон врал всем. Святой Воин, мать его маркитантка… Больше не врет. Монтрез очень серьезно подошел к своим обязанностям опекуна, твоего обидчика — на совочек замести не осталось.