Скорбные элегии. Письма с понта

Жаловаться ль? Умолчать? Обвинить, не назвав твое имя,Иль без зазренья открыть каждому, кто ты такой?Нет, обойдусь без имени здесь — или песней моеюЯ, и ославив, создам прочную славу тебе.5 В крепком пока я плыл корабле, с устойчивым килем,Первым ты был готов в море пуститься со мной.Ныне ж, едва судьба нахмурилась, ты на попятный —Видно, боишься, что друг помощи станет просить!Даже делаешь вид, что со мной никогда и не знался,10 Имя заслышав «Назон», спросишь: «Да кто он такой?»А ведь Назон — это я, и нас, хоть забыть предпочел ты,

Чуть ли не с детских лет связывал дружбы союз.Я тот самый, кому поверять спешил ты заботу,Кто и в забавах тебе первым товарищем был.15 Тот я, с кем тесно ты в домашнем дружил обиходе,Тот я, чью Музу, хваля, ты бесподобной назвал.Тот я, о ком теперь, вероломный, не знаешь ты, жив ли,Да и не спросишь. Зачем? Ты-де с таким не знаком!Если меня в те дни не любил — значит, ты притворялся,20 Если же искренним был — ты легковесней коры.Спорь! За какую, открой, изменил нам обиду? Но еслиЖалобы ложны твои, тем справедливей моя.Наша какая вина не велит тебе прежним остаться?

Или вменяешь ты нам наше несчастье в вину?25 Если ты мне ничем не помог — ни советом, ни делом,Хоть бы прислал письмо, два бы словечка черкнул!Где там! Верю с трудом, но ходит молва, что и словомТолько чернишь ты меня, падшего злобно клеймишь.Что, безумный, творишь! А вдруг отвернется Фортуна?30 Сам ты себя лишил права на слезы друзей!Непостоянство свое скрывать не хочет богиня;Глянь — на вертящийся круг встала нетвердой ногой.Легкая, словно листок, она ненадежна, как ветер,Равен, бесчестный, с ней легкостью ты лишь один.

35 Все, что людям дано, как на тонкой подвешено нити:Случай нежданный, глядишь, мощную силу сломил.Кто на земле не слыхал о богатствах и роскоши Креза[502]?Но, как подачку, жизнь принял он в дар от врага.Тот, кто в страхе держал под всесильной рукой Сиракузы,40 Низким кормясь ремеслом, впроголодь, сверженный, жил.Кто Великого был сильней? Но голосом тихимПомощи, робкий беглец, он у клиента просил.Муж, пред которым вчера склонялись, покорствуя, земли,В тесном жилье бедняка нищим из нищих стоял.[503]45 Славный триумфом двойным — над кимврами и над Югуртой —Тот, в чье консульство Рим праздновал столько побед,

Марий лежал в грязи, укрывая в болотной осокеМужу такому никак не подобавший позор.Все начинанья людей — игрушка божественной власти;50 Час течет — но от нас скрыто, чем кончится он.Если бы кто мне сказал: «Жить ты будешь на водах Евксина,Вечно страшась, что гет ранит стрелою тебя», —«Что ты! Испей, — ответил бы я, — очистительных соков,Сколько их могут родить всей Антикиры[504] луга!»55 Все же я здесь, и, хотя б остерегся стрел ядовитых,Пущенных смертной рукой, — стрел божества не уйти.Ты же в страхе живи и радостью не похваляйся:Только сказал — и она вмиг обернулась бедой.