Скорбный урожай

– А помните, что он наговорил маме, перед тем как уйти в гараж? – подал голос Крис. – Мол, настало время объясниться начистоту и начать жизнь с чистого листа. Должно быть, он собирался утром рассказать всем, что Нел его дочь. Дэмиен всегда любил бурные сцены. Наверное, Тереза не на шутку перепугалась и решила, что остался только один выход: убить его. Это не составило бы труда, ведь за ней никто не следил. Она могла незаметно выскользнуть из дома и вернуться.

– Берди, – Джереми подался вперед, – ты сказала, что Элис с самого начала знала о Терезе и Дэмиене. Она сама тебе призналась?

– О нет. – Берди устало улыбнулась. – Она никому бы не рассказала. Но кое-какие странности в ее поведении меня насторожили. Например, она люто ненавидела Дэмиена. Постоянно называла его ничтожеством, которое камнем тянет на дно достойных женщин, и так далее. По-моему, это немного чересчур, если дело только в Анне. Элис сказала, будто любит Анну, но я не видела подтверждения ее слов. Мне показалось, что ее чувство к Анне колеблется между равнодушием и откровенной неприязнью. Но Элис, безусловно, глубоко привязана к Терезе. Думаю, Тереза еще раньше рассказала ей об отце своего ребенка. Возможно, описала его или даже упомянула имя. Элис не подала вида, что знакома с ним: думала, Дэмиен уже в прошлом и можно не беспокоиться на его счет, – но вдруг он снова появляется как снег на голову, и, по несчастливому стечению обстоятельств, именно в это время в дом заходит Тереза. Помните, как разъярилась Элис после ухода Дэмиена и Терезы? Конечно, все эти рассуждения до сегодняшнего дня оставались лишь догадками. Но когда Терезу отвезли в больницу, я застала в ее доме Элис: та прятала разорванную фотографию, забытую на рабочем столе, – и мои догадки подтвердились.

– Видимо, эта фотография тоже из коллекции Дэмиена? – спросил Джереми.

– Ну да. В точности такая же, как и остальные, лежавшие в бардачке.

– Ну, тут дело ясное, – вздохнул Джереми. – Ничего не попишешь.

– Да. И слава богу! – заключила Джилл. Она смущенно потянулась и зевнула. – Я порядком устала. До «Сосен» путь неблизкий, так что я, пожалуй, пойду.

– Я тебя отвезу, – предложил Ник и поискал в кармане ключи. Выглядел он помятым и немного жалким.

– Не надо, Ник. Я сама дойду, – с напускной беззаботностью ответила Джилл.

Они неловко застыли посреди гостиной.

– Эй, вы двое, хватит пикироваться, пора уже вам помириться, – улыбнулся Джереми.

Неловкость исчезла.

– Где твоя деликатность, Джереми? Ты ранишь наши чувства, – с кривой усмешкой пожаловался Ник.

– Ладно тебе, дружище, я просто забочусь о ваших интересах, – отозвался Джереми и повернулся к Кейт. – Что ты там беззвучно шепчешь Джилл, да еще улыбаешься и киваешь? Ты похожа на заботливую бабушку.

– Я буду улыбаться и кивать своей подруге сколько мне вздумается, – с жаром возразила Кейт. – Можешь надувать щеки и утверждать свое мужское превосходство, но ты же не ждешь, что я приму всерьез весь этот вздор.

– Пойдем, Ник. Подальше от отвратительной семейной свары. – Джилл надела шляпу и пальто. – Всем до свидания. Увидимся утром.

Ник застенчиво улыбнулся и опустил голову. Потом схватил свою куртку и распахнул дверь перед Джилл. Уже на пороге она подмигнул Кейт. Дверь за ними захлопнулась.

– Что ж, по крайней мере у них все наладилось, – радостно заключила Кейт. – Джилл его простит.

– Я бы сказал, уже простила, – заметил Крис.

– Ну нет. Пока она делает вид, будто простила, но довольно скоро это и впрямь случится.

– Я уже закончил, сэр. – Мартин потер глаза и отодвинулся от стола.

– Хорошо. Спасибо. Можешь теперь идти. Извини, что пришлось тебя задержать.

Мартин покосился на начальника. Тоби выглядел хмурым и усталым, даже как будто еще больше постарел.

– А вы скоро, сэр?

– Я выйду вместе с тобой, сынок, и ты сможешь запереть дверь. Я хочу ненадолго заглянуть в больницу.

Мартин помялся и все же решился:

– Мне очень жаль, сэр.

– Да.

Глава 20

Полуночники

Кейт лежала без сна. Джереми мерно дышал рядом. Скрипнула раскладушка – Зои повернулась во сне, вздохнула и снова затихла. Завтра они отправятся домой. Помогут Бетси с покупками, пообедают в каком-нибудь приятном месте и уедут. Так они решили. Пускай Тендеры сами собирают остатки урожая. Все закончилось.

В доме стояла тишина. Воздух был до того тяжелым и неподвижным, что дышалось с трудом. Кейт не давали покоя мысли о Терезе в больничной палате. Она так и не пришла в себя, и за ее ребенком ухаживали теперь чужие люди. В памяти Кейт одна за другой всплывали картины: высокая сильная женщина бережно прижимает к себе крохотный сверток с рыжеволосым младенцем; большая и светлая комната, плетеные коврики, спальня с узкой кроватью и колыбелью, на рабочем столе – маленькая серая курточка, расшитая желтыми цветами. Трогательные знаки спокойной, счастливой жизни, теперь уничтоженной, разбитой вдребезги. Кейт поняла, что не сможет заснуть: не стоило даже пытаться, – и осторожно встала.