Скорость, маневр, огонь

В этот печальный день мы впервые увидели, как на лице комэска появились слезы. И вместе с ним скорбили о смерти нашего друга – весельчака на земле, смелого в воздухе, «Витязя солнечных гор», как обычно называли Николая Алвахашвили.

Дела на фронте улучшились. Наши войска отбросили противника за реку Миус, и пиния фронта стабилизировалась. До 20 января мы летали только на разведку, иногда наносили отдельные штурмовые удары. Затем был получен приказ перебазироваться на аэродром Ейск и действовать полком через Азовское море: вести разведку, штурмовать противника на участке шоссейной и железнодорожной магистралях Таганрог – Мариуполь, а также по аэродрому Мариуполь, где немцы сосредоточили большое количество авиации.

В первой половине января на Кубани, в том числе и в Ейске, была оттепель, а во второй – ударили сильные морозы. Из Ейска сообщали: аэродром для посадки истребителей непригоден.

Командованию нашего полка было известно, что на аэродроме, в помещениях бывшего военно-морского училища, расположилась отдельная эскадрилья морской авиации. Она действовала в интересах своего командования и тоже летала в район Мариуполя. Именно из этой эскадрильи и сообщали о непригодности аэродрома для посадки.

Наш «батя» решил вылететь на место и определить, соответствуют ли доклады действительности.

К вечеру телеграмма:

«Садиться на аэродром можно, – сообщил Осипов, – но тыловикам придется хорошенько поработать: сколоть лед, посыпать летное поле песком».

В тот же день в Ейск была выслана наземная команда. Люди работали день и ночь, и посадочная полоса была сделана. Сели мы удачно – ни одной поломки.

Полк сразу же приступил к выполнению боевой задачи. С рассвета до темноты истребители строго контролировали дорогу Таганрог – Мариуполь, вели разведку и штурмовку в тылах противника, уничтожали не только колонны фашистов, но даже отдельные автомашины и повозки.

Задачи были обычными, и вскоре мы к ним привыкли. Неприятным было лишь то, что около ста километров приходилось лететь над морем, а лед был тонким и торосистым. В случае вынужденной посадки каждому из нас грозила большая опасность.

Но всё шло хорошо. Только вот с соседями-моряками никак не могли мы установить делового контакта. Считали они себя заправскими морскими «волками», страшно уважали морские термины, даже столовую называли кают-компанией.

И вот однажды Макаров, Панфилов, Алексеев и я зашли в клуб морского авиационного училища. Моряки пригласили нас в «кают-компанию» на ужин.

Сидим, ведем разговоры. Морские летчики расспрашивают о боевых делах. Мы рассказываем, чему научились. Хотя опыт был не такой уж большой, но наука под Ростовом не пропала даром.

– А как у вас дела? – поинтересовался Алексеев.

– Поклевываем фрица понемногу. Только вот сил маловато.

– А почему бы нам вместе не летать на выполнение заданий? – спрашиваем у моряков.

– Это надо спросить у нашего командира, – отвечают летчики морской авиации.

– Наш командир полка уже предлагал летать вместе, но ваш майор почему-то отказался, – заметил Вася Панфилов.

– Наше дело летать да немца бить, – уклонились от прямого ответа моряки, – давайте-ка лучше закусывать…

Угостили нас хорошо и даже проводили до общежития.

– Вы где это пропадали, орлы? – спросил нас на следующее утро майор Осипов.

– Братались с моряками, товарищ командир, – ответил за всех Панфилов.

– Ну и как?

– Все прошло нормально.

– Ну, что ж, братание, так братание, – улыбнулся Осипов. – Давайте и мы пригласим их в гости.

На следующий день мы с Макаровым на санитарной, машине отправились в город и раздобыли кое-что к столу. Алексеев и Панфилов пошли к морякам с приглашением на дружескую встречу. Их любезно принял командир эскадрильи, красавец-бородач.

– Добро, – улыбнулся майор, поглаживая свою роскошную бороду. – Днем отлетаем, а с наступлением темноты к вам пожалуем.

В январе темнота наступает рано. В семь часов вечера гости уже были в столовой. До их прихода никто за столы не садился. Семь морских летчиков во главе с командиром и комиссаром эскадрильи по-братски уселись вместе с нами.

– Итак, «дипломатический обед» состоялся, и мы договорились с моряками в дальнейшем вести боевые действия совместно, – резюмировал Вася Панфилов.

Делегация морской авиации была доставлена на свою базу по всем правилам этикета. Довели до дома, распрощались.

С этого дня боевые задания выполнялись сообща. К двум десяткам самолетов нашего полка прибавился еще десяток истребителей морской авиации. На выполнение заданий командования теперь могли вылетать сразу тридцать истребителей. Удары по противнику стали более ощутимыми.

В начале февраля нам была поставлена задача: разведать аэродром Мариуполь. Погода в это время испортилась, и командир полка решил послать только пару истребителей.

Приказано вылететь комиссару эскадрильи Ильину и мне. Взлетели. Из-за низкой облачности пришлось идти на бреющем полете.