Скорость

— И хорошо. А теперь я ухожу.

— Всё равно это дыра, — сказал Зиллис. — Виноградная страна — другое название для фермы. Я — не сельский житель.

— Ты — нет, — Билли направился к двери.

— Здесь скучно.

— Это точно, — согласился Билли.

— Да пошёл ты.

— Счастливого пути, Кемосабе.

Глава 66

К тому времени, когда Билли отъехал на полмили от дома Зиллиса, его так трясло, что пришлось свернуть на обочину и какое-то время приходить в себя.

В кризисной ситуации он стал тем, кого больше всего презирал. На какое-то время он стал Джоном Палмером.

И, расплатившись с Зиллисом десятью тысячами долларов, Билли всё равно оставался Джоном Палмером.

Когда дрожь прекратилась, он не двинул внедорожник с места, потому что не знал, куда ехать. Чувствовал, что упёрся в стену. А сквозь стену пути нет.

Он хотел поехать домой, пусть там ничто не могло помочь ему найти решение стоящей перед ним проблемы.

Он хотел поехать домой просто для того, чтобы быть дома. Узнал знакомое желание отгородиться от мира. Оказавшись дома, он взялся бы за очередную заготовку из дуба, превращая её в деталь орнамента, а мир мог катиться в ад.

Да только на этот раз он попал бы в ад вместе с миром. Он не мог привезти Барбару домой, а если бы оставил её одну и в опасности, то лишился бы последнего повода, который не давал ему уйти из жизни.

События заставили его действовать, бросили в гущу событий, тем не менее он остро чувствовал собственную изоляцию и отчаяние.

Слишком долго он ничего не сеял, а потому не мог рассчитывать на урожай. Его друзья, которые на самом деле были всего лишь знакомыми, теперь, пожалуй, превратились в подозреваемых. Он достолярничался до мании преследования.

Отчалив от тротуара, Билли поехал куда глаза глядят, не ставя перед собой конкретной цели. Как птичка, он отдался во власть потокам ночи, думая только о том, чтобы остаться на плаву и не впасть в абсолютное отчаяние, прежде чем затеплится хоть какая-то искорка надежды.

Один короткий визит в дом Айви Элгин позволил ему узнать о ней больше, чем за годы их совместной работы. И хотя Айви ему нравилась, теперь он находил её ещё более загадочной, чем раньше, когда практически ничего о ней не знал.

Он не думал, что она могла быть как-то связана с выродком, который совершил все эти убийства. Но по собственному опыту, на примере отца и матери, знал, что ни в ком нельзя быть полностью уверенным.

Гарри Аваркян был добрым человеком и прекрасным адвокатом… но при этом одним из трёх попечителей фонда, распоряжающегося семью миллионами долларов. И такое искушение не следовало сбрасывать со счетов. До Барбары Билли лишь раз побывал в доме Гарри. Барбара вывела его в свет. За год они обедали у Гарри раз шесть, но после того, как Барбара впала в кому. Билли виделся с Гарри только у него на работе.

Он знал Гарри Аваркяна. И не знал его.

На ум пришёл доктор Феррьер. Безумие. Известные в округе врачи не шастали по тому же самому округу, убивая людей.

Да только доктор Феррьер хотел, чтобы Билли на пару с ним убил Барбару Мандель. Чтобы разрешил вытащить из желудка трубку, по которой поступало питание. Позволил ей умереть. Позволил умереть в коме от голода.

Если ты считаешь себя вправе решать за другого (за человека, не испытывающего боль), вправе определять, что качество жизни Барбары не соответствует величине ресурсов, которые на неё расходуются, тогда тебе нужно сделать лишь один шаг для того, чтобы нажать на спусковой крючок.

Нелепо. И однако, доктора Феррьера он знал не больше, чем своего отца: Билли ведь и представить себе не мог, что тот с таким упоением будет молотить мать разводным ключом.

Джон Палмер. Все знали, как сильно он любит власть, но его душа оставалась такой же загадочной, как другая планета.

Чем больше Билли думал о людях, которых знал, чем больше размышлял о том, что убийца — совершеннейший незнакомец, тем менее продуктивным становилось его раздумье, зато возрастало раздражение.

Он сказал себе, что должен заботиться, но не суетиться.

«Для того чтобы овладеть тем, чем ты не владеешь, ты должен пройти через лишение права владения».

«И то, что ты не знаешь, — единственное, что ты знаешь».

Продолжая ехать и внутренне стараясь остановиться, какое-то время спустя он, ведомый разве что шестым чувством, вновь попал на стоянку дальнобойщиков. Припарковался, где и в прошлый раз, перед рестораном.

Левая рука болела. Сжимая пальцы в кулак и разжимая их, он чувствовал, что кисть начала распухать. Действие «Викодина» заканчивалось. Он не знал, стоит принимать ещё таблетку или нет, но полагал, что таблетка «Мотрина» не будет лишней.

Он проголодался, но от одной мысли об очередном сладком батончике его начинало мутить. Ему требовалась доза кофеина, но не в таблетках.

Сунув пистолет в кобуре и револьвер под водительское сиденье, пусть в кабину мог залезть кто угодно, поскольку разбитое стекло он так и не заменил, Билли прошёл в ресторан.

В 3:40 утра пустых кабинок хватало. Четверо дальнобойщиков сидели у прилавка, пили кофе и ели пирог.