Скорпион Его Величества

Гронд с мрачным видом шел по коридорам столичной тюрьмы. Не таким он представлял себе прибытие в столицу совершившего семь подвигов нехейца. Хотя, с другой стороны, что еще можно было ожидать от человека, летающего на орлах и имеющего невесту-орчанку. Этот неуемный непоседа снова оказался за решеткой в казематах. Но мало того, он захватил тюрьму и теперь оттуда диктовал условия своего освобождения.

Немыслимое дело происходило в городе с его приездом, и началось-то все как паршиво, подумал он. Эта кроха с детским личиком, вспомнил он Рабэ, не задумываясь избила знатных людей и забрала у них экипаж, при этом была искренне счастлива, что выполнила распоряжение студента. Теперь вот докладывают, что штурмовые отряды стражи, направленные для подавления бунта, как сказал начальник тюрьмы, бесследно исчезали в глубоких подвалах старой крепости, превращенной в самую охраняемую тюрьму в королевстве. Как такое могло произойти, он что, орду орков вместе с собой туда притащил? Но нет, говорят, он там вроде один. Шум в столице поднялся немалый, и он шел на переговоры с этим возмутителем спокойствия. Который был к тому же его подчиненным и студентом Азанарской академии. Что скажет Кронвальд, когда вернется? «Сколько же от него проблем!» – задумчиво покачал головой старик.

Барон передал через стражника ультиматум: будет сидеть в тюрьме столько, сколько властям понадобится времени, чтобы наказать всех виновных в его аресте. И предупредил, что ждет подхода войск нехейцев, чтобы отомстить обидчикам. Ситуация грозила перерасти в международный конфликт. Демон побери этих местных дурней, задумавших захватить нехейца после того, как он надавал им по морде, лучше бы поблагодарили его, что оставил в живых.

О том, что студент арестован, сообщила прибежавшая Эрна, при этом Рабэ, увидев ее в новом платье, задохнулась от возмущения, зашипела и пыталась закрыть дверь перед ее носом. Но разве сможет что-то остановить вассала этого ненормального. Скоро служанка с разбитым носом лежала в углу. Вот после этого Эрна и рассказала, как происходило задержание барона.

В тюрьме стояла тишина, она словно вымерла. Только от стен каменного коридора отражался звук его шагов.

– О, мастер, и вы здесь? – услышал он у себя за спиной голос, разнесшийся эхом по длинному тюремному коридору, и резко обернулся. От неожиданности он немного испугался, но сразу пришел в себя.

– Нехеец, ты что творишь? – пошел на него Гронд. – Ты знаешь, что это бунт и против тебя будет направлена вся сила королевства?!

– А мне плевать! – зло огрызнулся парень. – Я нехеец и дворянин, а со мной здесь обращаются как с мусором. Я уже отправил послания в горы и в степь к хану. Буду сидеть здесь, пока не прибудут войска. Или пока с моим делом не разберутся по справедливости. Мне, знаете, надоело, что всякая мразь пытается вытереть об меня ноги.

– Ты с ума сошел! – похолодел Гронд.

– Нет, мастер. Здесь в столице забыли о дворянской чести. Любой простолюдин при должности может наплевать на тебя, а трусливые дворяне прикрываются стражниками, боясь вытащить мечи на поединке чести. Это логово беспредельщиков необходимо перетрясти. И я его тряхну как следует.

Гронд понял, что студент не шутит. Его действительно сильно достали, и он не успокоится, пока не удовлетворят его требования. Даже если его здесь убьют, дело уже не замнешь. Бароны гор придут за кровью, и они ее получат, а хан пойдет великим набегом на Вангор. Заварится такая каша, что набег молодняка орков покажется сущей ерундой по сравнению с тем, что произойдет. У нехейца, чтоб он провалился, был статус отмеченного Творцом.

Гронд тяжело вздохнул и протянул руку.

– Давай твои требования.

Гронд ушел, а я стал вспоминать последние события. Все, что произошло, было наполовину нелепым, на мой глуховский взгляд, наполовину плодом действий моей второй личности нехейца. Я все чаще доверял ей принимать решения в быстро возникающих обстоятельствах и пока не пожалел об этом.

Испуганная официантка сервировала нам стол. Охранник помогал подниматься побитым молодым людям из столичной богемы или около нее отирающимся. Он помог им выйти, и, уходя, хлопцы с разбитыми рожами бросали на нас многозначительные взгляды.

Не успели мы съесть свой суп, как в трактир, громыхая доспехами, вломилась стража, человек восемь, закованных в броню и весьма решительных. Они остановились у входа, и из-за их спин показалась физиономия одного из пострадавших. Он ткнул пальцем в нас, и один из стражников направился к нашему столу. Бухая тяжелыми сапогами, гремя железом, он подошел и зычно потребовал:

– Представьтесь!

– А ты кто, служивый? – небрежно спросил я и пригубил вино. Оно было сухое, горьковато-кислое, и я поморщился, такие вина мне не нравятся.

– Сержант квартальной стражи Бирдос Крум, – громко и отчетливо произнес воин.

– Барон Ирридар Тох Рангор из Нехейских гор. Чем обязан, сержант?

Упоминание о Нехейских горах и то, что я барон, несколько охладило его воинственный пыл.

– На вас поступила жалоба, господин барон, вы напали на господ и нанесли урон их чести и телу.