Скрам 2

Я завороженно наблюдала за тем, как эти два непохожих друг на друга человека молча рассматривали друг друга. Адриан Шагалов остановился в нескольких шагах от Никиты. Кофейные глаза изучали его лицо. Взгляд светлых глаз ребенка устремился на незнакомца. Он притих и, создавалось такое впечатление, забыл о том, по какой причине расстроился. Я никогда до этого мгновения не видела своего брата таким. Возможно, мне померещилось. Есть такая вероятность, что я хотела увидеть то, что увидела. Лицо Никиты преобразилось. Если бы я верила в то, что можно общаться мысленно — я была бы уверена, что именно это сейчас и происходит между ними. Мысленный, беззвучный диалог. Словно они беседовали о чем-то своем, о чем знают только эти двое. Снова вылезло это ощущение, что мой брат и не болен совсем. Он как будто ждал все это время появления этого человека и теперь перестал притворяться больным. Ведь вот он, бояться больше нечего. Теперь можно открыться миру и показать свое нормальное лицо.

Я так засмотрелась на это, позволила себе слабость поверить в чудо и на момент забыться так, что допустила непростительную оплошность. Пока я стояла в стороне, мой младший брат вдруг подскочил со своего кресла и издав пронзительный, яростный визг, бросился с кулаками на Адриана Шагалова.

Он не добежал лишь несколько маленьких детских шагов и внезапно остановился. Остановился, застыл и задрал голову вверх, замолчав, встретился взглядом с Шагаловым. А тот вдруг сделал что-то еще более из ряда вон выходящее — он медленно присел на корточки перед ребенком и позволил тому оказаться на своем уровне.

Они не разговаривали друг с другом. Только смотрели друг другу в глаза. Это длилось очень долго. Могло показаться, прошла, пролетела целая вечность. Мгновение, которое нельзя забыть ни в коем случае. А тем более особенным оно стало по причине следующего события, когда неожиданно Никита поднял и протянул руку Адриану Шагалову.

А тот ответил. Большой Шагалов пожал маленькую ручку Никите Звонарю.

Единственное, о чем я жалела в тот момент, что моя мама не видела этого чуда — она бы смогла оценить это. И, скорее всего, и по ее щекам текли бы слезы, как они текли по моим щекам в ту секунду. Два человека, один маленький, второй большой, они оба на двоих борются с одним большим особенным недугом. То ли проклятием, то ли благословением. В этом маленьком домике, в этом маленьком городе произошло что-то великое, что не дано понять большинству людей на планете.

Совершив это рукопожатие, Никита отдернул свою ручку и, подбежав ко мне, обнял сестру, уткнулся своим маленьким носиком в мой бок.

Остаток дня Адриан Шагалов провел, скромно сидя в том самом кресле, в которое я усадила его в первый день. Он работал в своем компьютере и не произносил ни слова. Никита устроился со своими игрушками здесь же, на кровати. Мой брат вел себя как обычно, только с одной поправкой, он делал это рядом с другим человеком. Таким же странным, как он сам. Они как будто разделили тишину на двоих.

Я приготовила обед. По плану был обычный борщ и картошка с курицей. Я пригласила своего шефа за стол. Он не отказался. Хотя мог уехать в гостиницу, где бы его накормили пусть и не на должном уровне, но все же в разы лучше, чем я. После приглашения, Адриан Шагалов вымыл руки в нашей старенькой раковине и сел за стол. Никита впервые обедал спокойно. Они сидели плечо к плечу, не смотрели друг на друга, но мой братик копировал этого нового и чужого для него человека. Вечером, когда пришло время ложиться спать — Адриан Шагалов коротко попрощавшись только со мной, уехал в гостиницу. За окном осталась стоять серебряная иномарка.

В воскресенье рано утром вернулась моя мама. Я не рассказала ей ни слова о том, что произошло в ее отсутствие. Оставила гостинцы, деньги, поцеловала своих родных и уже собралась уходить, потому что к дому подъехала машина Шагалова с охраной.

— Погоди, дочка, — мама что-то заметила в окне. — Твой начальник идет сюда. Слава богу, эти, с автоматами, остались сидеть в машинах.

Адриан Ааронович вошел в дом, вроде бы поздоровался с моей мамой, а может быть и нет, слов мы почти не услышали, успели лишь проследить за тем, куда он направился — прямо в комнату к моему брату.

— Куда он… — выкрикнула мама, поспешив за ним.

И мы с ней вдвоем застыли в дверном проеме. Мой шеф, в своем привычном костюме встал посреди комнаты. Он некоторое время не шевелился вообще. Никита какие-то минуты как будто не замечал его, а потом внезапно… Встал со своего места и подошел к незнакомцу!

— Боже мой! — вырвалось у мамы со слезами. На ее памяти брат никогда и ни к кому не подходил сам. Она прикрыла рот рукой, чтобы заглушить молитвы благодарности.