Читаем Скрипач без оркестра полностью

Скрипач без оркестра

— Вы не больны, вас поломали, — говорила она, чертя странный символ на его руке. — Там, где поломка, там острые углы. А из острых углов рано или поздно придут эти твари. И чем острее, чем неправильнее угол, тем тоньше граница и тем легче им прийти. За вами уже облава, а вы, дурачок, не замечаете этого.

Она вернула ему ручку. Он взглянул на руку: там красовалась пентаграмма, похожая на звезду, со странным символом в центре.

— Я думал, что сумасшедший здесь я, — протянул Макс, разглядывая её рисунок.

— Нет-нет! — отозвалась Фима.

— Выходит, сумасшедшая здесь — вы? — он расправил рукав, закрывая рисунок.

— Доброй ночи, — она шагнула из тамбура прочь.

— Постойте! — крикнул ей вслед Макс, но дверь закрылась.

Он помешкал.

Хочет ли он разговора, или нет?

Хочет ли он снова встретить её?

Почему она ушла в другой вагон, если она занимает соседнюю с ним полку?

В том вагоне все-таки купе или плацкарт?

Что вообще такая женщина, как она, забыла в плацкарте?

Тыдым-тдам.

«Нужно перекурить».

Три сигареты.

«Нужно купить ещё пачку, когда будет станция».

Щёлкнул зажигалкой.

Две.

***

Станция. Люди в форме и собаками смотрят багаж и пассажиров.

Макс сидит ровно.

Попутчик решает кроссворд, отвлекается на овчарку.

— Какой милый пёсик! — говорит и тянет руку. Собака высовывает язык.

— Ваши документы, — суровый голос пограничника.

Странное чувство несоответствия. Чего-то не хватает.

Рука сама тянется к бумажнику и замирает.

— Скажите, — говорит Макс попутчику вполголоса. — А где Фима?

— Кто? — непонимающий взгляд поверх очков.

— С нами… девушка ехала… С фиолетовыми волосами…

— Не было никакой девушки. Голубчик, — серые глаза старика не отрываются от Макса. — Вы не заболели?

Ррр-ав! — сказала одна из собак.

Она скалится на угол, к которому прилегает полка Макса.

— Открывайте чемодан! — приказывает пограничник.

Макс стаскивает свой багаж и открывает: немного одежды, пара книг и футляр со скрипкой.

— Кажется, пёсик не любит музыку, — примирительно говорит попутчик.

Пограничник смотрит вещи. Макса передёргивает.

— Пустой, — сообщает пограничник.

Макса передёргивает.

Люди в форме уходят, псы семенят за ними.

«Если бы Софья не ушла… Я был бы болен?»

***

Тдым-тдам, шшшшщщщ.

Стоило поезду затормозить, Макс полетел на перрон, едва не сбив рыжего проводника.

— Стоянка десять минут! — завопил проводник, но Макс уже был у привокзального киоска.

— Пачку синих, — он указал на сигареты. — Две пачки. И зажигалку.

Расплатившись, тут же прикурил.

Закрыл глаза от удовольствия.

Софья, Фима, скрипка, поезд, дедуля в очках, рыжая толстая проводница, люди с собаками… Ещё одна глупая поездка.

Скоро он будет на месте. В номере можно будет распаковать скрипку, и мир снова будет нормальным. Ему не нужно будет общаться с людьми какое-то время.

Потом можно взять больничный.

Или отпуск.

Он выдохнул дым.

«Фото на месте?» — внезапная мысль.

«Я сжёг её. Не хочу видеть».

Перед глазами встал образ Софьи.

С фиолетовыми волосами.

«Что, если бы в мире… не существовало Софьи?»

«Что, если ином мире… они все ещё счастливы?»

«Что, если есть мир, где вместо Софьи он встречает Серафиму?»

Он открыл глаза.

— …скоро отправляется. Просим провожающих выйти из вагона. — голос из динамиков.

Потушив сигарету, поспешил в свой вагон.

«Нужно выкурить ещё одну».

Мимо своего места, мимо смеющихся женщин на боковушке — в тамбур.

Толчок: поезд тронулся и начал набирать ход.

Макс шёл, хватаясь за пустые полки.

Свет замигал.

Дверь тамбура открывается плохо.

Макс достал зажигалку и пачку, зажёг сигарету и уставился в окно.

Через стекло чётко виднеется стремительно отдаляющаяся платформа.

Макс отнял сигарету ото рта и замер: на окне не было трещины.

Он повернулся к двери в вагон и заметил, как рыжая проводница вышла из туалета.

Макса бросило в жар.

Он не мог поймать несостыковку мира, он почувствовал себя больным и беспомощным.

«Нужно было вести записи, как когда-то говорила Софья».

Нырнул внутрь вагона, потушил сигарету и выбросил в мусор. Хотелось умыться.

«Просто придумываю ерунду».

Потянул на себя дверь туалета: ТДАМ-ТДАМ — поезд набрал ход, здесь окно открыто, и шум летящего поезда кажется оглушительным после тишины тамбура.

Щелчок: дверь закрылась.

Грязный туалет плацкарта, железные стены, железный унитаз.

ТДАМ-ТДАМ-ШУУУХ

Макс нажал на кран, набрал воды и умылся. Затем поднял взгляд и посмотрел на себя в зеркало: по лицу стекают капли воды, под глазами мешки, подбородок оброс щетиной.

ТДАМ-ТДАМ

«Плевать, как я выгляжу».

«Интересно, зачем Фима подошла ко мне?»

«Или я ее выдумал»?

ТДАМ-ТДАМ

«Нужно найти ее».

«Лучше не нужно, закончится так же, как с Софьей».

ТДАМ-ТДАМ

Он потрогал щетину.

«Губы Фимы… Тоже с вишнёвым привкусом, как и её сигареты?» — внезапная мысль.

Замер.

«Стоит привести себя в порядок».