Скрипка неизвестного мастера

Скрипичного мастера Винченцо никто больше никогда не видел — ни живого, ни мёртвого. Несмотря на это, все формальности с имуществом были быстро улажены. Джироламо всё сделал, как положено. Кроме всего прочего, он увиделся с братьями Пьетро и Марко. Органист встретил их с должным уважением — его нисколько не смутил их скромный костюм. Пьетро и Марко получили две скрипки, два замечательных инструмента работы Винченцо, правда, не совсем те, что предполагал сам мастер. Одна — Поллукс, «зимнее солнце», замечательный, нежный инструмент небольшого звука — тот, что предназначался Марко. Как будто последний и, может быть, лучший инструмент мастера. Вторая же скрипка — из ранних работ Винченцо, очень удачный, замечательный инструмент. Раньше она принадлежала самому Джироламо. Великолепная скрипка. Братья и помышлять не могли о таких подарках! Они пытались расплатиться с Джироламо; но тот не взял ни монеты. Винченцо сказал — за всё уплачено, значит, они в расчёте.

Органист церкви святого Фомы принял участие и в дальнейшей жизни братьев-музыкантов. Он пытался пристроить старшего, Марко, на службу — даже сам выучил его нотной грамоте. Но затея эта оказалась пустой — Марко по нотам играл куда хуже, чем без них. Братья предпочли остаться простыми уличными музыкантами. Джироламо иногда приглашал их на маленькие домашние концерты. И, в тайне от своей суровой супруги, до самой своей смерти выплачивал им небольшую пенсию.

…Что же касается другой скрипки, Кастора-великолепного, то об этом инструменте более ничего неизвестно.

Однако спустя много лет Джироламо продал одному знатному иностранцу скрипку. Деньги пришлись органисту как нельзя кстати, у него на днях родились близнецы — десятый и одиннадцатый ребёнок в семье. Покупатель же заплатил немалую сумму — ещё бы, ведь он купил инструмент знаменитого мастера! Внутри на нижней деке стояло клеймо. Если посмотреть в узкий эф, то можно прочесть имя мастера: «Франческо Руджери».

Так две скрипки, росшие из одного корня, разлетелись по разным дорогам. Поллукс, «зимнее солнце», остался на родине. Он разделил со своим хозяином и горе, и радость. Терпел и зной, и ненастье. Кастор же «Великолепный» под чужим именем покинул родную Италию; его ждало блестящее будущее! Кто знает — встретятся ли они вновь? …

Михаил Соломонович закрыл зелёную тетрадь. На обложке что-то было написано по-итальянски.

Винченцо, Винченцо… Кого из скрипичных мастеров звали Винченцо? Михаил Соломонович никак не мог припомнить.

Да что же это он, в самом деле! Понятно ведь — это выдумка, сказка…Человек сочинил историю. Неплохо сочинил. Или нет? Михаил Соломонович не мог этого оценить. Только ему казалось, что он написал бы также. Использовал бы те же слова… Неужели они и в самом деле так похожи с этим неизвестным Иннокентием, Кешиным дедушкой?

Странно — история красивая; но почему у Михаила Соломоновича осталось от неё такое чувство… Будто камешек в ботинке. Что-то мешает; что? Откуда всё-таки Иннокентий взял эту сказку? Придумал от начала до конца, или что-то всё же было такое? А что, если это всё — правда? Нет, не может быть!

И потом, куда исчез этот Винченцо? Ничего не понятно. Намудрил автор; а ещё физик! Что же, Винченцо разложился на атомы? Или в самом деле растворился в своих скрипках?

Нет, это откровенная выдумка. С первого слова до последнего. Сказка. Только…

Надо бы Кешке показать, обязательно. Интересно, что он скажет?

XII.Из фа-мажора без пальто

На прошлой неделе папа устроил Кешке выволочку за тройку по литературе.

— Что с тобой происходит, в самом деле? Где ты пропадаешь целыми днями?! Я понимаю, есть сложные предметы, химия, физика… Но тройка по литературе — по русской литературе! Что ты себе думаешь?!

Надо было срочно что-то сочинить.

— Я, пап, забыл про эту литературу совсем. Я сейчас к олимпиаде готовлюсь по математике. Там задачи такие интересные — мне Алёна Дмитриевна дала. Я, пап, литературу исправлю. Там тема такая дурацкая, знаешь…

Но папа, кажется, уже не так сердился. Значит, путь правильный, в эту сторону и надо гнуть!

Осталось главное — немедленно, завтра же взять у математички эти самые задачки.

Алёнушка, конечно, засветилась от счастья — человек сам попросил у неё задачи!

— Вот, Кеша, тебе книжки. И журнал возьми — здесь интересно, есть что почитать. И, если хочешь, я тебе олимпиаду с прошлого года распечатаю!

Дала целую кипу каких-то бумажек. Читать — не перечитать!

Кешка начал решать… И провалился, с головой. От статьи про теорию вероятности не отрывался даже за обедом. Залил чаем страницу… Алёнушка простила, наоборот, обрадовалась ещё больше:

— Читаешь? Интересно?

Ещё как интересно!

Кешка вынырнул из математики только тогда, когда нужно было идти на урок скрипки. Чёрт, ведь не занимался! Совсем! Первый раз такое…

А Михаил Соломонович сразу как будто почувствовал:

— Ну что, хорошо поработал?

Кешка кивнул, раскладывая скрипку. И тут же спохватился — нельзя врать!

— Я, Михаил Соломоныч, знаете… Я не успел в этот раз.

— Как это — не успел? — удивился Михаил Соломонович.