Скрипка некроманта

— Она выпила из моего мальчика жизнь и улетела… Маркиз заклял ее, эту скрипку, она вернулась к нему, полная сил! Это была адская скрипка, синьоры! — воскликнул итальянец. — Она отняла у меня моего бедного мальчика… Это судьба, так Бог велел… Я молился, я плакал… все напрасно…

Маликульмульк растерялся. Он посмотрел на Риенци, на Сильвани — оба кивали с таким видом, будто подтверждали мистическое исчезновение скрипки. Тогда он посмотрел на певиц. Аннунциата обнимала Никколо и что-то нашептывала ему в ухо. Дораличе хмурилась.

— Вы тоже считаете, что скрипку унесли злые духи? — спросил ее Маликульмульк.

— Да, синьор. Маркиз ди Негри — дурной человек. Он собирает скрипки, чтобы… чтобы… — тут ее знания немецкого языка оказалось недостаточным, и она коснулась плеча Карло Риенци.

— Это бывает, — сказал певец. — Флейта, или скрипка, или даже клавикорды пьют жизнь из человека, оттого они так дивно звучат. Есть люди, которые платят, чтобы голос звучал… Они поют, как ангелы, и делаются все слабее, все слабее… и умирают…

Сильвани сделал жест, понятный всякому: он беззвучно пригласил Маликульмулька выйти из комнаты.

— Бедный мальчик скоро умрет, — сказал он. — Тут никто не поможет, кроме Пресвятой Девы. Скрипка забрала его жизнь и вернулась к хозяину.

— Вы верите во все это?

— Как я могу не верить в то, что вижу своими глазами? Всякий разумный человек обойдет палаццо ди Негри за три квартала. Только старый чудак Манчини мог отважиться и привести туда мальчика.

— Отчего же? — спросил Маликульмульк.

— Все знают, что маркиз дружит с бесами. Он оживляет покойников, и они ему служат…

— Покойников?

— Да. Вы люди образованные, в это не верите. А мы, артисты, мы люди простые, мы это знаем. Ему нужна жизненная сила, чтобы воскрешать хорошеньких девушек и злодеев, которых судьи отравляют на виселицу. Эти старые скрипки закляты, и дьяволы помогают маркизу находить их и покупать. А потом он их, как охотничьих псов, спускает — и они приносят ему добычу. А часть добычи оставляют себе, оттого их голоса так сладостны. Говорят даже, что он натягивает на скрипки струны, сделанные из человеческих кишок. Отчего, как вы полагаете, никто не хочет ездить вместе с Манчини? Все боятся скрипки маркиза ди Негри!

Высказав все это по-немецки довольно бойко, Сильвани перекрестился.

Маликульмульк был сильно озадачен этой историей. Он видел, что певец искренне верит в злых духов и поднятые из могил трупы. Но что сказать по этому поводу — не знал.

Зато Тараторка была сильно перепугана и даже ухватилась за Маликульмульков рукав.

— Не говорите ничего его сиятельству, — попросил Сильвани. — Не надо огорчать доброго князя. Они оба умрут — сперва Никколо, потом Джузеппе. Джузеппе не сможет его пережить.

— Нет, нет, они не умрут! Его можно вылечить! — воскликнула по-немецки Тараторка. — У нас хороший доктор, я скажу ее сиятельству, он поможет, он непременно поможет! Я сейчас приведу его!

Не успел Маликульмульк строго спросить ее, где это она выучилась подслушивать, как девочка убежала.

— Не уезжайте, — сказал он тогда певцу. — Я обязан доложить об этом их сиятельствам. Я, простите, в злых духов не очень верю.

— Но кто же еще мог вынести скрипку? Она была спрятана, она оставалась без надзора не более четверти часа, и в этой части замка, мне кажется, посторонние не бывают, она для прислуги и для бродячих артистов — вроде нас, — Сильвани произнес это так, что Маликульмульк сразу вспомнил и столицу, и театральный народ со всей его гордостью, которая была оборотной стороной унижения; но если бы только это — актерская гордость умудрялась сделать из унижения нечто вроде дойной коровы для себя, черпала в нем силы и средства, чтобы заставить богатых знакомцев устыдиться за то, что они благополучны и ни перед кем не должны пресмыкаться. Знакомый кундштюк, и лучший способ с ним справиться — не обращать на него внимания.

— Нет, наши люди этого сделать не могли… — и тут Маликульмульк задумался, вспомнив изгнанного кучера Терентия. Иногда совершенно невозможно понять ход мыслей подневольного человека, да не просто человека — а состоящего в барской дворне, живущего в странном мирке со своими сокровищами и своим кипением страстей. Терентий мог бы стянуть скрипку из совершенно непостижимых соображений — а кто-то иной, поумнее, догадался бы, что ее можно выгодно продать. И выбрал отличное время — когда в замке полно народу, причем такого, с которым хозяину и хозяйке приходится раскланиваться и церемониться.

А куда понесет дворовый человек дорогую скрипку продавать? Не на рынок же. Это даже Терентию было бы ясно.

Страшная мысль пришла тут в голову Маликульмульку: дворня цены скрипке работы Гварнери дель Джезу не ведает, но ведает кто-то другой, сумевший подкупить одного из лакеев или даже горничных.

— Будьте тут, не уезжайте, — сказал Маликульмульк и пошел искать дворецкого, Егора Анисимовича. Сразу идти к князю и княгине он побоялся — довольно было и того, что их уже наверняка отыскала перепуганная Тараторка.