Скрюченный домишко

Мне была чем-то симпатична Жозефина… И я все еще не утратил симпатии к ней… Не любишь ведь ты кого-то меньше из-за того, что у него туберкулез или другая смертельная болезнь? Жозефина была, как сказала София, маленьким чудовищем, но чудовищем трогательным. Она родилась с дефектом – выкрученный ребенок из скрюченного домишка.

– А если бы… она не погибла, что бы с ней сталось? – спросила София.

– Очевидно, ее бы послали в исправительное заведение или в специальную школу. Потом освободили бы или, на худой конец, признали невменяемой.

София содрогнулась:

– Лучше уж так, как есть. Но вот тетя Эдит… Мне невыносимо думать, что она взяла на себя вину.

– Она сама выбрала этот путь. Не думаю, что это получит огласку. Мне представляется, что против Бренды и Лоуренса, когда начнется суд, не будет выдвинуто никаких обвинений, и их освободят. А ты, София, – я переменил тон и взял обе ее руки в свои, – ты выйдешь за меня замуж. Я получил назначение в Персию – мне только что стало известно об этом. Мы поедем туда вместе, и ты забудешь о скрюченном домишке. Твоя мать будет ставить пьесы, отец сможет покупать больше книг, а Юстас скоро поступит в университет. О них больше не надо беспокоиться. Подумай обо мне.

София посмотрела мне прямо в глаза:

– Чарльз, ты не боишься на мне жениться?

– Чего же мне бояться? В бедной маленькой Жозефине сосредоточилось все самое худшее, что есть в вашей семье, а тебе, София, – в этом меня не переубедить – досталось все самое честное и мужественное. Твой дед был о тебе высокого мнения, а он, судя по всему, редко ошибался. Выше голову, друг мой, у нас впереди будущее.

– Я постараюсь, Чарльз. Я выйду за тебя замуж и сделаю тебя счастливым. – Она поглядела на записную книжечку. – Бедная Жозефина, – сказала она.

– Да, бедная Жозефина, – повторил я.

– И какова же правда? – спросил отец.

Я не привык обманывать старика.

– Это не Эдит де Хевиленд, – сказал я. – Это Жозефина.

Отец понимающе кивнул:

– Я и сам уже какое-то время думал об этом. Несчастное дитя…