Скромный герой

— Вы заблуждаетесь: и я, и Нарсисо согласились быть свидетелями на свадьбе вашего отца не потому, что мы его подчиненные, — вежливо поправил Ригоберто. — Я поступил так потому, что Исмаэль не только мой начальник, но и друг всей моей жизни. Нарсисо тоже согласился из великого уважения, с которым всегда относился к вашему отцу.

— Ну так вот, ты оказал другу всей твоей жизни дурную услугу! — Эскобита снова был охвачен гневом, теперь лицо его пылало, как будто он неожиданно получил солнечный удар, темные глаза метали молнии. — Старик не понимал, что делает. Он уже давным-давно рехнулся. Он давным-давно не знает, кто он таков, где находится и что вытворяет. Позволил себя завлечь этой говенной чоли, с которой он, будем так говорить, снюхался.

«Снюхался?» — возмутился дон Ригоберто. Наверное, это самое безобразное слово в испанском языке. Вонючее, волосатое слово.

— Ты что же, полагаешь, что мой папа, который всегда был настоящим кабальеро, мог бы, находясь в здравом уме, жениться на служанке, которая в довершение всего лет на сорок его моложе? — заговорил Мики. Рот его при этом широко распахивался, обнажая огромные зубы.

— Ты можешь в такое поверить? — Глаза у Эскобиты покраснели, голосок срывался на визг. — Это попросту невозможно; ты человек умный и образованный, так что не обманывай себя и не пытайся обмануть нас. Нам ведь палец в рот не клади, и к тебе это тоже относится.

— Если бы мне показалось, что Исмаэль не в здравом уме и не в твердой памяти, я бы не согласился стать его свидетелем, племянник. Прошу вас, дайте мне наконец сказать. Я понимаю, вы сейчас очень взбаламучены. Разумеется, это к делу не относится. Но вы должны сильно постараться и принять вещи, как они есть. Все обстоит не так, как вам кажется. Меня тоже сильно удивила женитьба Исмаэля. Именно так, не меньше всех остальных. Однако Исмаэль прекрасно сознавал, что делает, в этом я совершенно убежден. Он принял решение жениться вполне обдуманно, с абсолютным пониманием того, что он собирается сделать. И сознавая все последствия.

Ригоберто видел, как от его слов лица братьев Каррера наполняются яростью и негодованием.

— Надеюсь, ты не осмелишься повторить весь этот вздор в присутствии судьи. — Эскобита порывисто вскочил с кресла и сделал шаг вперед. Лицо его больше не багровело — он побледнел и весь трясся.

Дон Ригоберто даже не пошевелился. Он ждал пощечины или даже удара, но Эскобита сдержался и снова сел в кресло. По его круглому лицу струился пот. «А вот уже и угрозы. Интересно, до битья дело дойдет?»

— Если ты хотел меня напугать, ты этого добился, Эскобита, — все так же спокойно констатировал Ригоберто. — Лучше сказать, вы вдвоем этого добились. Хотите знать правду? Я просто умираю от страха, племяннички. Вы молоды, сильны, вспыльчивы, а ваш послужной список напугает и матерого уголовника. Я очень хорошо вас знаю, потому что, как вы помните, не раз помогал вам выпутываться из передряг и переделок, в которые вы попадали чуть ли не с детства. Помните, например, когда вы изнасиловали ту девчонку в Пукусане? Мне-то до сих пор памятно даже ее имя: Флоралиса Рока, так ее звали. И уж конечно, я не забыл, как мне пришлось передать ее родителям пятьдесят тысяч долларов, чтобы вы за свое озорство не отправились за решетку. И я отлично сознаю, что если вы решитесь, то способны исколошматить меня до полусмерти. Это яснее ясного.

Близнецы от растерянности насупились, принялись переглядываться, безуспешно пытались улыбнуться, вот только им было не до смеха.

— Ну зачем же ты так? — наконец выговорил Мики, вытащив изо рта мизинец и легонько хлопнув Ригоберто по плечу. — Здесь ведь собрались настоящие кабальеро, дядюшка.

— Мы бы никогда не подняли на тебя руку, — взволнованно подтвердил Эскобита. — Мы же тебя любим, дядя, пусть тебе сейчас и не верится. Несмотря на то, как скверно ты с нами обошелся, подписав эту проклятую бумажку.

— Позвольте мне закончить. — Хозяин дома плавными жестами успокаивал своих гостей. — И все-таки, несмотря на все мои страхи, если судья вызовет меня для дачи показаний, я скажу правду. Что Исмаэль принял решение о женитьбе, отчетливо сознавая, что он делает. Что он не впал в маразм и не сошел с ума и что он не позволял собой вертеть ни Армиде, ни кому-либо еще. Потому что рассудок у вашего отца до сих пор работает куда яснее, чем у вас двоих, вместе взятых. Вот это и есть истинная правда, племяннички.

И в комнате снова воцарилось плотное, колючее молчание. Тучи за окном почернели, а вдалеке, на горизонте моря, замелькали электрические огоньки — то ли судовые прожекторы, то ли далекие зарницы. Ригоберто слышал, как бьется его сердце. Сыновья Исмаэля были бледны, им, по-видимому, приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не броситься на него и не изувечить. «Ты, уж это точно, оказал мне дурную услугу, втянув меня в это дело, Исмаэль», — подумал Ригоберто.

Эскобита заговорил первым. Он понизил голос, как будто собирался открыть важную тайну, и пристально посмотрел в глаза Ригоберто; теперь в его взгляде сквозило презрение.