Скрытое убийство

– Да, действительно, пациентка поступила в крайне тяжелом состоянии, острое маточное кровотечение… – Он внимательно вгляделся в монитор. – К сожалению, кровотечение продолжалось довольно долго до поступления в стационар, несмотря на то, что сразу же начали оказываться реанимационные мероприятия, пациентка скончалась. Слишком много крови потеряла.

– А почему у Виктории начался выкидыш? – спросила я. – Это можно установить?

– Ну… – Доктор внимательно вглядывался в экран. – Как правило, что-то определенное в этом усмотреть сложно. Обычно сказывается комплекс причин. Вот здесь, например, отмечается небольшой дефицит веса, девушка, должно быть, была худенькая…

– А свертываемость крови? – спросила я, поскольку готова была сделать вполне определенный вывод. Врач удивленно посмотрел на меня и вновь перевел взгляд на монитор.

– В общем и целом показатель в норме, – сообщил он. – Есть небольшие отклонения, но не критично.

– А не могло быть такого, что Виктория принимала какие-нибудь лекарства, нежелательные во время беременности? – Я не желала отказываться от засевшей в голове мысли. Врач с сомнением покачал головой.

– По анализам этого не видно, да теперь это уже невозможно установить. Да и зачем ей было принимать какие-то лекарства, в заключении не отмечено, что она страдала какими-то серьезными заболеваниями, скажем, хроническими. Вообще, некоторые токсины могут дать накопительный эффект и в какой-то момент спровоцировать выкидыш. Но в заключении об этом ничего не сказано, а теперь что-либо выяснять уже поздно… Так вы говорите, они сестры? – Леонид Маркелович с любопытством посмотрел на меня.

– Да, – кивнула я.

– Интересно жизнь распорядилась, – задумчиво проговорил врач. – Эта болячка, что была у Антонины Сергеевны, имеет наследственный характер. Старшей досталась, а младшей – нет.

По словам доктора выходило, что в смерти Вики вообще не было никакого криминала. Но мне все-таки трудно было в это поверить. Предстояло проверить еще кое-какие сведения, которые я почерпнула из Викиной переписки.

Поблагодарив Леонида Маркеловича, я поспешила поскорее выйти из лечебного корпуса. Слишком уж давящей показалась мне больничная атмосфера. Пробежав через двор клинического городка, я перешла на другую сторону улочки, где заприметила небольшое кафе. Для поддержания мыслительной деятельности мне срочно требовался эспрессо.

Усевшись за столиком у окна, я попыталась упорядочить полученную информацию. Итак, доктор не усматривал никакого криминала в смерти обеих сестер. Как не усмотрели ничего криминального патологоанатомы, выдавшие заключение о смерти Антонины Колоярцевой. Если учесть тяжесть заболевания, которым она страдала с самого рождения, удивительно, что вообще проводилось вскрытие. Да и заместитель главврача, судя по всему, принял меня за какую-нибудь заполошную истеричку, которой зачем-то вздумалось заново проверять обстоятельства дела, которое и открыто-то не было. Но как человек тактичный, он ничего подобного не озвучил и очень подробно ответил на все мои вопросы. Спасибо ему, а заодно и Володе Кирьянову. При воспоминании о том, как я пыталась запудрить мозги Кирьянову, меня вновь охватил жгучий стыд.

А что касается возможного вывода заместителя главврача о моем психологическом состоянии… Что ж, я ведь не стала рассказывать ему о замене капсул, найденных в спальне Колоярцевой. Врач предположил, что Антонина Сергеевна стала жертвой собственной беспечности. Возможно, доля правды здесь есть. Она ведь не заметила, что капсулы были другого цвета. Хотя, может, она никогда этим не интересовалась. Просто брала пилюлю из соответствующего флакона и запивала водой. Зачем ей их лишний раз рассматривать. К тому же одинокая женщина, ведущая замкнутый образ жизни, в дом которой не вхож никто, кроме единственной близкой подруги. Чего же ей лишний раз перестраховываться?

Стоп! Кроме близкой подруги? Тут мои мысли стремительно помчались в другом направлении. Врач сказал, что на подобный трюк способен лишь тот, кто был хорошо осведомлен об особенностях заболевания Антонины Сергеевны и о ее образе жизни. А от кого я, собственно, об этом узнала еще до того, как приступила к расследованию? Кто был постоянно вхож в дом Колоярцевой, кто был осведомлен о малейших деталях ее одинокой жизни и особенностях заболевания, кому она безоглядно доверяла?

Но мотив? Если это она, то каков ее мотив? Я сделала большой глоток эспрессо и вновь принялась мысленно перебирать возможные варианты. Тени прошлого, о котором мне ничего не известно. Драгоценная Тонечка могла знать нечто такое, что позволяло ей держать свою близкую подругу в строгом ошейнике и на коротком поводке. И это что-то было такого свойства, что, обнародуй Колоярцева эту информацию, у общественности волосы бы встали дыбом. Может, Антонина Сергеевна была в курсе того, каким путем госпожа Дементьева сколотила свой первоначальный капитал?

«Эк меня занесло», – одернула я себя. Хотя… Вынув из сумочки смартфон, я вызвала нужный номер.