Читаем Скрытый смысл: Создание подтекста в кино полностью

На протяжении всего фильма Стивенс демонстрирует подчеркнутое внимание к приличиям. Экономке, мисс Кентон, непозволительно обращаться к помощнику дворецкого по имени, хотя формально она занимает более высокий ранг в иерархии прислуги. Давая понять Стивенсу, что она не идиотка и что отец Стивенса на самом деле «не держит марку», она сообщает ему о «китайском болване» — статуэтке, переставленной с верхней лестничной площадки в бильярдную. Да, помощник дворецкого — Стивенс-старший — явно не справляется со своими обязанностями. Он поставил статуэтку не на то место, и мисс Кентон считает, что Стивенс должен об этом знать. Но перестановка статуэтки — это не просто случайная ошибка. Мисс Кентон сама объясняет Стивенсу подтекст, который пытается до него донести.

МИСС КЕНТОН: На вашего отца возложены непосильные для человека его возраста обязанности.

И она права. Стивенс-старший все заметнее сдает, слабеет и в конце концов умирает. Выбранные автором слова «его возраста» и «непосильные» служат предзнаменованием этого печального исхода.

В фильме «Психо» Норман Бейтс рассуждает о привычках (habits). Это слово подразумевает шаблоны, затверженные реакции, но в английском у него имеется омоним, означающий одеяние, костюм, поэтому тут заложен намек на переодевания, сопровождающие перевоплощение Бейтса в собственную мать. В фильме обыгрываются оба значения слова.

Тот же Норман Бейтс говорит о «формальности» — о том, что подсветка вывески мотеля включена, хотя там уже давно никто не останавливается. Норман и сам из тех, кто сохраняет видимость и соблюдает формальности, — он словно игнорирует многочисленные перемены в своей жизни. Он ведет себя так, будто его мать жива, хотя ее давно нет. Он делает вид, что в мотеле все в порядке, хотя это далеко не так.

Повторение слова для усиления отклика

Иногда какое-то слово повторяется несколько раз. В этом случае подтекст обнаруживается не только в самом слове, но и в его повторении. В «Обыкновенных людях» вся семья страдает от утраты — смерти старшего сына. Признать, что они горюют и страдают, у каждого из членов семьи получается не сразу, и это отрицание чувств выражено у них в повторении и акцентировании слова «прекрасно». Узнав от младшего сына, Конрада, что в школу его подвезет друг, Келвин говорит: «Правда? Прекрасно!» «Что же тут прекрасного?» — недоумевает Конрад. Бабушка, собираясь сделать общую семейную фотографию, говорит: «Прекрасно!», когда все придвигаются поближе друг к другу. Даже дедушка считает, что это «прекрасно». Когда у Келвина спрашивают на званом вечере, как дела у Конрада, он отвечает: «Прекрасно, просто прекрасно». Карен, узнав, что Конрад занимается плаванием, заверяет его: «У тебя прекрасно получится». Позже он звонит ей и просит передать, что у него «все прекрасно». Карен пытается настроить себя и Конрада на «прекрасное Рождество», но ничего из этого не выходит: она совершает самоубийство.

В книге «Обыкновенные люди», в отличие от фильма, повторяется слово «замечательно» (fine). По словам персонажей, у них все замечательно, хотя на самом деле это не так.

Повторяются у них и слова, означающие утрату, потерю. Келвин рассказывает Бет о клиенте, который «потерял все». Приятель Келвина по пробежкам замечает, что Келвин уходит в свои мысли: «В последние дни ты будто отсутствуешь». «Обыкновенные люди» — это история утраты, и повторы подходящих слов усиливают тему утраты.

Главный герой фильма «Тень сомнения» — убийца, на счету которого не одна человеческая жизнь. Слово «убить» повторяется по ходу действия неоднократно. В какой-то момент миссис Ньютон говорит:

МИССИС НЬЮТОН: Чарльз, ты меня убьешь, когда узнаешь, что я наделала.

ДЯДЯ ЧАРЛИ: Не убью, Эмми, что бы ты ни натворила.

И это — правда, пусть и не вся: хотя Эмму Чарльз убивать не собирается, он убивал других.

Использование косвенного намека

Косвенный намек часто идет в ход там, где нельзя выразиться прямо. Подобным образом вуалируется, например, приглашение к сексу: «Может, поднимешься? За десертом». Скорее всего, имеется в виду вовсе не кофе с пирожным.

Косвенные намеки используются в шпионских историях, в сюжетах о полицейских под прикрытием, в историях, связанных с политикой, с коррупцией, где персонажу грозит постоянная опасность. В этом случае правду маскируют — она предполагается, но не высказывается напрямую.

У героини пьесы и фильма «Сомнение», сестры Элоизы, директора церковной школы, возникают подозрения насчет отца Флинна, священника церкви, при которой эта школа существует. Сестра Элоиза начинает высказывать осторожные сомнения в разговоре с другими монахинями за ужином.

СЕСТРА ЭЛОИЗА: Меня тревожит то, что творится в нашей школе, возможно зря.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Коварство и любовь
Коварство и любовь

После скандального развода с четвертой женой, принцессой Клевской, неукротимый Генрих VIII собрался жениться на прелестной фрейлине Ниссе Уиндхем… но в результате хитрой придворной интриги был вынужден выдать ее за человека, жестоко скомпрометировавшего девушку, – лихого и бесбашенного Вариана де Уинтера.Как ни странно, повеса Вариан оказался любящим и нежным мужем, но не успела новоиспеченная леди Уинтер поверить своему счастью, как молодые супруги поневоле оказались втянуты в новое хитросплетение дворцовых интриг. И на сей раз игра нешуточная, ведь ставка в ней – ни больше ни меньше чем жизни Вариана и Ниссы…Ранее книга выходила в русском переводе под названием «Вспомни меня, любовь».

Бертрис Смолл , Линда Рэндалл Уиздом , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер , Фридрих Шиллер

Любовные романы / Драматургия / Драматургия / Проза / Классическая проза
Человек из оркестра
Человек из оркестра

«Лениздат» представляет книгу «Человек из оркестра. Блокадный дневник Льва Маргулиса». Это записки скрипача, принимавшего участие в первом легендарном исполнении Седьмой симфонии Д. Д. Шостаковича в блокадном Ленинграде. Время записей охватывает самые трагические месяцы жизни города: с июня 1941 года по январь 1943 года.В книге использованы уникальные материалы из городских архивов. Обширные комментарии А. Н. Крюкова, исследователя музыкального радиовещания в Ленинграде времен ВОВ и блокады, а также комментарии историка А. С. Романова, раскрывающие блокадные и военные реалии, позволяют глубже понять содержание дневника, узнать, что происходило во время блокады в городе и вокруг него. И дневник, и комментарии показывают, каким физическим и нравственным испытаниям подвергались жители блокадного города, открывают неизвестные ранее трагические страницы в жизни Большого симфонического оркестра Ленинградского Радиокомитета.На вклейке представлены фотографии и документы из личных и городских архивов. Читатели смогут увидеть также партитуру Седьмой симфонии, хранящуюся в нотной библиотеке Дома радио. Книга вышла в год семидесятилетия первого исполнения Седьмой симфонии в блокадном Ленинграде.Открывает книгу вступительное слово Юрия Темирканова.

Галина Муратова , Лев Михайлович Маргулис

Биографии и Мемуары / Драматургия / Драматургия / Проза / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Документальное / Пьесы