Скуф. Маг на отдыхе 3

— Не надо! — рявкнул Гордей Гордеевич и повторил: — Не надо. Не вороши осиное гнездо. И так всё ясно.

Ясно, что Скуфидонский засекречен по самое не балуй и конфликты за ним подчищаются на государственном уровне. Бывало ли когда-нибудь такое? А чёрт его знает, на то он и засекречен! Кто знает, может, в Империи это обычная практика?

Но речь сейчас всё-таки о конкретном человеке.

Итак.

Скуфидонский силён? Безусловно. Опасен? О, да! За счёт чего силён и опасен — совсем не ясно, что только усугубляет.

По правде говоря, Верзилин прямо сейчас готов был плюнуть на всю эту затею, если бы не сингапурские боссы. Ему не раз приходила в голову крамольная мысль об отделении; в конце концов, клан Сколопендры в Российской Империи был абсолютно автономен.

Но…

Увы, старшие уже в курсе. И уже, вот-вот, должны пожаловать к нему в гости целой делегацией. И вот они-то точно не отступятся. Максимум, который Верзилин может сделать для них, так это предупредить о том, что просто не будет.

Однако это изменит лишь методы триады, а не конечный итог. Триады не аристократы. Им плевать, что о них подумают другие, им самоубийственная бравада ни к чему. Подлостью, хитростью, подкупом, ложью, пытками, шантажом… самыми тёмными и нечестными приёмами они всё равно добьются своего.

На девочке стоит чёрная метка.

Девочка отдаст то, что украла, и обязательно умрёт. Без или-или. Иначе и быть не может…

* * *

Сильным одарённым хорошо быть по целому ряду причин. Например, мне вот сейчас очень даже приятно существовать. Небольшой сушнячок во рту да лёгкое такое желание съесть какую-нибудь фастфудную гадость.

А вот Державин:

— У-у-у-уу-у-ух, — выдохнул ректор так, будто бы его дефибриллятором шарахнули. — Уу-у-ух… спасибо тебе, Оленька. Спасибо тебе большое, вовек не забуду.

— На здоровье, Степан Викторович, — Фонвизина ядовито улыбнулась, мол, так и так, у неё теперь есть должник из Академии, да ещё на самом верху. — Лишь бы вам было хорошо, Василий Иванович.

— Спасибо, Ваше Сиятельство, — кивнул я. — Шуруй к своим, скоро подойду, обозначу цели на день.

— Хорошо.

С тем рыжая покинула мой участок.

— Стёпа-Стёпа, — покачал я головой. — Это куда же ты так жрёшь, что тебе по утру целитель нужен? А вот если бы не было у нас под рукой Фонвизиной? Это тебя прокапывать, что ли?

— Скуф, пожалуйста, — поморщился ректор. — И так плохо.

— Ничего тебе не плохо…

— Ну значит стыдно…

— Вот! — я назидательно поднял палец вверх. — Это другой разговор. Скажи-ка мне, друже, ты куда вчера ночью пытался уехать?

— Куда⁈ — вытаращился на меня Державин.

Видимо, этот фрагмент памяти пострадал при распитии и утрачен безвозвратно. Ну да ничего, я напомню:

— В массажный салон ты пытался уехать, — сказал я. — Нет, ты знаешь… я всякое за людьми замечал, но чтобы настолько любить массаж…

— Скуф, пожалуйста, — взмолился ректор. — Не надо. Дай лучше попить чего-нибудь.

— Прошу, — из ниоткуда материализовался Кузьмич с трёхлитровой банкой огурцов и гранённым стаканом. — Спешу вас уверить, Степан Викторович, что, помимо пресловутых электролитов, в огуречном рассоле содержится чуть ли не вся группа витаминов В, а ещё цинк, кальций, магний, фосфор, натрий…

— Так вкусно рассказываешь. Налей, пожалуйста, а?

— Конечно, Степан Викторович.

Ну а пока ректор Института Одарённых жадно присосался к рассолу, я оглядел свой участок. В целом, всё хорошо. Никаких последствий пьянки. Мусора на газоне нет, посуды по кустам нет, забор цел, баня стоит.

Да и в целом-то… посидели хорошо, мирно, спокойно и без происшествий. Только Державин с Тамерланом отличились. Но если второй от излияний просто потух и ушёл спать, то первый на манер кадета Ромашкиной обратился в озорную свинью.

Еле угомонили.

— А где Владим-Саныч и Гринёв? — спросил я.

— Господа попросили пиво и снасти. Ушли на рыбалку примерно час назад и просили передать, что будут на озере, на вашем месте.

— Какого⁈ — я аж подскочил. — А чего не подождали-то⁈

— Они ждали, — защитил моих гостей Кузьмич. — Целый час ждали, а потом ушли. Будить вас не осмелились.

— Вот ведь… чего не спится-то⁈

— Предполагаю, что из-за свежего воздуха, — сказал Кузьмич. — Хотя Владимир Александрович высказался насчёт ситуации иначе. Сказал, что у них «синяя зорька». Боюсь, моих познаний русского фольклора недостаточно, чтобы расшифровать эту метафору.

— Да это не метафора, — махнул я рукой. — Потом расскажу. Так! Где мои удочки⁈

Нагрузив Державина снастями, чтобы жизнь мёдом не казалась, мы вышли из дома и двинулись по солнечным улицам утренней Удалёнки в сторону озера. Для бабьего лета ещё слишком рано, так что будем считать, что оно просто не закончилось.

Солнце аж припекало, а всякая насекомая тварь уже помёрзла за счёт нескольких холодных ночей. Красота, короче! Самое то, чтобы залипнуть на берегу на несколько часов.

Но тут вдруг:

— Василий Иванович! — крик председателя позади напомнил мне, что покой мне пока что может только сниться.

Не знаю, чего он хочет, но явно чего-то хочет.

— Геннадий Яковлевич, — мы пожали руки. — Чего хотел?