Скуки не было. Первая книга воспоминаний

Так, например, версию о готовящейся высылке советских евреев в места отдаленные он называет «депортационным мифом», сложившимся «под воздействием произведений в жанре эмоциональной исторической публицистики, которые в массовом порядке стали издаваться в канун падения советского коммунистического режима и первых лет после этого исторического события».

На последних страницах своей книги автор вновь возвращается к этой теме, посвятив ей специальную главу, которая так прямо и называется: «Миф о депортации».

Там его версия обрастает новыми, по видимости еще более убедительными аргументами:

Нельзя не учитывать и такой достаточно весомый антидепортационный аргумент, заключающийся в том, что, несмотря на тотальное предание гласности после августа 1991 года всех самых секретных политических архивных материалов сталинского режима, не было обнаружено не только официальной директивы, санкционирующей и инициирующей депортацию, но даже какого-либо другого документа, где бы она упоминалась или хотя бы косвенно подтверждалась ее подготовка… Если бы нечто похожее существовало в действительности, то непременно бы обнаружилось, как это произошло со многими другими утаенными советским режимом секретами…

(Г. В. Костырченко. Тайная политика Сталина)

Что до сих пор не нашлось документов, подтверждающих «депортационные» планы Сталина, я верю. (Хотя, может статься, такие документы еще и отыщутся. Секретные протоколы, прилагавшиеся к пакту Риббентропа-Молотова, тоже долго не находились.)

Но мне и не надо никаких документов.

У меня есть свидетели.

В описываемое время моя жена работала на радио. Точнее — в КРВ, Комитете радиовещания. Этих Комитетов у нас тогда было два: КРВ (Комитет радиовещания) и КРИ (Комитет радиоинформации). КРИ вещал на Советский Союз, а КРВ — на заграницу. Жена работала в КРВ, в Корейской редакции.

Корейская редакция, еще недавно бывшая одной из самых захудалых, в то время — нежданно-негаданно — вдруг вышла на передовую линию огня: в Корее началась война. Южную Корею поддерживали американцы, а на стороне Северной воевали так называемые китайские добровольцы. Мы в войну пока не втягивались, но от этой — очередной — сталинской авантюры не так уж далеко было до начала Третьей мировой, в вечном страхе перед которой все мы тогда жили.

Итак, жена работала в Корейской редакции. А заведовал редакцией человек по фамилии Сметанин.

Фамилия эта была хорошо мне знакома, и когда жена как-то обмолвилась, что непосредственного ее начальника зовут Николай Арсеньевич Сметанин, я удивленно переспросил:

— Сметанин? Неужели тот самый?

Обувщик Сметанин в 30-е годы был знаменит почти так же, как Стаханов или какой-нибудь там Кривонос. Это он кинул клич, поддержанный сперва массами трудящихся, а потом уже партией и правительством: «Ударники — в дипломатию!» (Наподобие знаменитого горьковского лозунга: «Ударники — в литературу!»)

Самого Сметанина, в благодарность за почин, сразу назначили послом — то ли в Японию, то ли еще куда. Но ничего хорошего из этого его почина, кажется, не вышло. Во всяком случае, в мемуарах Риббентропа об одном таком «сметанинце», отправленном послом в Германию, я прочел: «Этот новый русский посол очень талантливо притворяется идиотом. Но нас он не проведет».

Выяснить, был ли заведующий Корейской редакции КРВ — «тот самый Сметанин», мне не удалось. Но это, в сущности, было не так уж и важно. Даже если это был всего лишь однофамилец того Сметанина, ясно было, что он, как было сказано в одном рассказе Зощенко, «кавалер и у власти», а стало быть, знает то, чего нам, простым смертным, знать не полагается.

И вот этот самый Сметанин однажды, уходя из редакции (перед отъездом то ли в отпуск, то ли в какую-то длительную командировку), буркнул моей жене (собственно, женой моей она тогда еще не была, мы только собирались пожениться):

— Проводите меня. Мне надо с вами поговорить.

Разговор у них был короткий. Собственно, это был даже не разговор, а одна-единственная фраза. Но сказана она была в самом категорическом тоне и — с большим нажимом.

— Можете спать со своим Сарновым сколько вам угодно, — грубо сказал он. — Только не вздумайте выходить за него замуж.

Кажется, этой директивой он не ограничился, а еще и поручил своему заместителю под каким-то предлогом отобрать у нее паспорт и спрятать его, чтобы, воспользовавшись его отсутствием, она не побежала со мною в ЗАГС.