Скульптор Николай Щербаков. От Ленинианы до веры…

– Он оставил сыну хорошее наследство – мастерскую на Новом Арбате, а самое главное – связи. Сейчас почти все крупные заказы в Москве достаются Александру Рукавишникову: я читала, что сейчас он делает памятники Мстиславу Ростроповичу и Муслиму Магомаеву, которые ему заказали диаспоры. Он ещё такой молодой, а у него уже столько памятников в Москве: памятник Александру II у храма Христа Спасителя, памятник Шолохову на Гоголевском бульваре, памятник Достоевскому у Библиотеки имени Ленина. Кстати, Рукавишников, когда приходил к вам в мастерскую, видел вашего Сократа? Мне кажется, что фигура его Достоевского немного напоминает вашего Сократа, – заметила я.

Н.А. пропустил это мимо ушей и поинтересовался, какие дипломные работы мне понравились. Я сказала, что этим работам далеко до той скульптурной группы, которую Н.А. в своё время сделал для защиты своего диплома в начале 1950-х годов. Да и темы довольно банальные: застолье, кувыркающиеся дети, мифологический сюжет с сидящим на корточках рыбаком, поймавшим русалку. Последняя скульптура привела меня в смущение неправдоподобно большим мужским достоинством, болтающимся между ногами. Ну и в чем тут мораль? А вот Н.А. взял для своей дипломной работы героическую тему защитников Севастополя. На защите дипломная работа Н.А. была особо отмечена, получила единогласно отличную оценку, а председатель государственной дипломной комиссии напутствовал Н.А. такими словами: «Большому кораблю – большое плавание».

26 июня 2011 года, воскресенье

Показала Н.А. обложку книги о Фальконе, которая готовится к переизданию.

– Я заменила старое название «Милон Кротонский» на «Жизненный путь Этьена-Мориса Фальконе», – сказала я. – И теперь на обложке изображена не скульптура Милона Кротонского работы Фальконе, а бюст Фальконе работы его ученицы Мари Анн Колло. Рядом – силуэт Медного всадника – памятника Петру I в Санкт-Петербурге. Я решила вынести на обложку название серии: «Коллекция биографий». Второй в этой серии я хочу выпустить книгу о Константине Юоне, музей которого я собираюсь организовать в своей квартире: там до революции 17 лет была учебная студия Юона. На обложке этой книги будет помещён автопортрет Юона и рядом – скульптура «Рабочего и колхозницы», сделанная его ученицей Верой Мухиной. Она сама в письме к своему учителю писала, что всё, что ей удалось сделать в искусстве, – это то, что она получила от него в свои молодые годы. Ну а третья книга, я надеюсь, будет о вас, и я уже решила, что на обложке будет ваша фотография на фоне Клязьминской церкви, а рядом – скульптура Сократа.

– Когда выйдет книга о Фальконе? – поинтересовался Н.А.

– Надеюсь, что до 1 декабря нынешнего года, когда исполнится 195 лет со дня его рождения. Тираж пока небольшой – 500 экземпляров. Если моё сотрудничество с этим издательством будет удачным, в 2016 году, через пять лет, к его 200-летию я попробую выпустить эту книгу коммерческим тиражом.

3 июля 2011 года, воскресенье

В этот день празднуются Соборы Белорусских, Вологодских, Новгородских, Псковских и Петербургских святых. По этому случаю я напомнила Н.А. о святой Ефросинии Полоцкой, тканый портрет которой есть дома и у Н.А., и у меня тоже. Когда-то Н.А. уговорил и меня, и Люду купить на одной православной ярмарке этот изумительной красоты портрет. Ефросиния Муромская была знатного рода, ей прочили в мужья такого же знатного юношу, но она не захотела выходить замуж и решила стать монахиней.

Сегодня я принесла Н.А. небольшой альбом с выставки в Музее изобразительных искусств имени Пушкина на Волхонке, куда вчера привезли из итальянской галереи Уффицци одну-единственную картину «Паллада и Кентавр».

– Глядя на эту картину, я вспоминала вас, – сказала я. – Вы сейчас на своей инвалидной коляске тоже похожи на этого кентавра.

– А ты похожа на Палладу? – хмыкнул Н.А.

– Афина-Паллада – это античная богиня, покровительница искусств и ремёсел. В отличие от богини любви Венеры она очень аскетична.

– Мне больше нравится «Рождение Венеры», – сказал Н.А., полистав альбом, где были напечатаны репродукции некоторых других картин этого художника, которые не были привезены на выставку в Москву.

– Естественно, ведь вы Кентавр, – рассмеялась я.

– Меня до сих пор посещают блудные мысли, – признался Н.А.

– А вы читайте «Отче наш», – посоветовала я. – Такие мысли лучше сразу отсекать, чтобы они вами не завладели.

– Это невозможно, – вздохнул Н.А. – Я неисправимый грешник.

– Ну, знаете ли, многие святые были великими грешниками, и даже в монастырях они боролись со своими страстями. Серафим Саровский не мог сразу победить блудную страсть и запретил пускать к нему женщин, чтобы случайно не согрешить. Но потом, когда он укрепился духом, то уже перестал этого бояться. Серафим Саровский тысячу дней и ночей молился на камне и стяжал большую силу духа.

– Так это же Серафим Саровский, – сказал Н.А.