Скворцы и Проклятые самоцветы (СИ)

Макс не сразу понял слова Эли. Нахмурился, осмысливая сказанное. Вершков? А его вообще нормально подозревали? Нет, его проверили одним из первых, у него был образцовый допрос — он боялся, говорил временами чепуху, поэтому Жизнедар считал его не самым подозрительным артефактором. Да и его возможности. Золотые украшения делают для балов и приемов — там много бесполезных заклинаний, которые в обычной жизни не особенно нужны.

— Точно?

— Абсолютная гарантия, — хмыкнула Эля. — Он мертв, письмо уже на проверке специалистов, но нужно точно знать — правда ли он накладывал проклятье, на его ли воле все держалось. Плюс аврорам все еще нужно найти его сообщников извне. Так что иди, тебя ждут великие дела. А я пока займусь больными.

Макс кивнул. Эля еще раз натянуто улыбнулась и потянула на себя ручку двери. У нее тоже была тяжелая ночь. В отличие от Воронцова, она поспала всего пару часов. И только заходя в палату, она вспомнила, что не рассказала Максу самое главное.

Глава 23. Тайны, секреты и несостоявшиеся восстания

Как только Макс скрылся из виду, Богдан кожей ощутил общую растерянность. Не сказать, что Макс реально что-то решает, он чаще просто глубокомысленно молчит и иногда распределяет обязанности, но его отсутствие стало заметно. А между тем, они оставались практикантами аврората и должны были оставаться здесь, а не идти хандрить в свои комнаты, как поступили все студентки, что проснулись из-за шума.

Внезапно Богдана в сторону подвинула Эля. Просто отстранила его со своего пути, зашла в гостиную и прервала Жизнедара, что теперь допрашивал — по-другому и не назовешь — Тамару.

— Я понимаю, у вас свои методы расследования, но Вася, Мира и Тома — посестры, росли вместе. Стоит относится к ней как к близкой родственнице пострадавших.

Жизнедар отвлекся от нагнетания обстановки и недоумевающе посмотрел на девушку. За спиной Эли стоял и Ярослав. Проявленный дар доставлял ему немало проблем, он все никак не мог приноровиться к нему. И этот дар сейчас буквально вопил, что Тамаре плохо. Не в смысле физического здоровья, а в смысле душевной и умственной усталости. Если сейчас Жизнедар начнет ее опрашивать, традиционно с подозрениями, то как бы до нервного срыва не дошло. Поэтому уж Лозерцев был полностью согласен с Элей — Тамаре нужна передышка. Ей нужно сладкого чаю, а не сурового тона бывалого аврора.

— И кто же нам расскажет, что произошло? — сощурился Жизнедар.

Он, на самом деле, и не особо-то давил на Тамару. На Воронцова вот пытался, но знал всю бесполезность такой затеи. А Фамусову… так, строго спрашивал. Она же тоже в аврорат собирается, что нежничать-то?

— А мы у нее спросим, — спокойно припечатала Эля. — А он молча послушает и потом расскажет вам.

И Эля некультурно ткнула пальцем в Кирилла Рудецкого, что торчал за спиной Жизнедара с физиономией не менее потерянной, чем у Тамары.

Резников оглянулся. Как-то он внезапно вспомнил, что одна из пострадавших — сестра его подчиненного, причем явно сестра любимая, балуемая. Есть такая черта у Жизнедара — при всем своем умением вести следствие, он иногда перегибает палку в отношении подчиненных и подозреваемых. Как-то предки берегли, ни разу до беды не доводил, все удавалось вовремя заметить и остановить самого себя. И сейчас, кажется, сам себя раззадорил на Воронцове.

— Валите, — махнул рукой Жизнедар. — Только побыстрее, а то нам нужно как бы расследовать.

Он сказал это с издевательской усмешкой, даже радуясь тому, что не успел наговорить лишнего. Эля тут же потащила Тамару прочь из комнаты. Не то, чтобы она реально ей сочувствовала до такой степени, чтобы воевать с Жизнедаром, но случай был особенным: Макс почти ничего не сказал, а разобраться в ситуации надо. Хотя бы для собственного успокоения.

Поднялись выше, зашли всей толпой, включая Рудецкого. Ярослав затребовал аптечку, девчонки тут же засуетились, пряча за бесполезными действиями волнение, а Ратмир с Богданом просто неуверенно присели на диван, не зная, куда себя деть. И только Тамара с Кириллом остались стоять на маленьком пятачке свободного пространства, буравя друг друга взглядами.

— Что ты сказала Воронцову? — тихо и сердито спросил Кирилл.

Он стоял, плотно сжав губы и прищурившись. Говорил слова так, будто шипит сквозь плотно сжатые зубы.

— Достаточно, чтобы он все понял, — спокойно и устало ответила Тома.

— Ты с ума сошла? Могла бы сразу на весь мир объявить. Ты хоть понимаешь, что это значит для нас всех?

— Я твоей сестре жизнь спасла этими словами, — просто ответила та. — Нет никаких гарантий, что их смогли бы вытащить без потерь через несколько часов. Так что не смей меня критиковать.

Кирилл резко сделал шаг вперед. Он не жаловался на рост — чуть выше среднего, но с Тамарой был почти наравне.

— Ты хоть представляешь, что может случиться? — спросил он.