Скворцы и Проклятые самоцветы (СИ)

Семья Васи, переезжая поближе к работе отца и двух братьев, даже не пыталась найти жилье в самом квартале. С самого начала Рудецкие купили традиционный домик в небольшом подмосковном поселке. И метла в их семье стала чем-то вроде велосипеда — так быстрее добираться до работы от места аппарации. Только что метлы есть не у всех. Даже самые плохонькие могут ощутимо ударить по кошельку обычного мага, что уж говорить о хороших, современных моделях. А еще на метле нужно уметь летать. И это страшнее, чем кататься на велосипеде.

До места шли в толпе, особо здесь не поговоришь. Шум, гам, у многих кафешек и парикмахерских стоят зазывалы. Иногда это маги — одетые в яркие наряды под цвет заведения, они кричат во все горло до хрипоты, потому что на улицах запрещено усиливать голос магией. Иногда это кто-то из мелкой нечисти или малых волшебных рас.

Аврорат располагался в длинном кирпичном здании, что занимало практически весь проулок. Бордовые стены, очень высокий фундамент, единственный вход — ровно по центру. Около двустворчатых дверей мирно спали каменные драконы в уменьшенном размере.

— Он на меня посмотрел, — испуганно шепнула Катя, вцепившись в рукав Богдана.

На краткое мгновение правый дракон приоткрыл каменное веко и совершенно точно посмотрел на нее зеленым живым глазом. Богдан в ответ засмеялся:

— Это артефакт, который развеивает иллюзии и слабую трансфигурацию. А “посмотрел” он потому, что у мастеров-артефакторов свои представления о том, куда вставлять мелкие простейшие артефакты.

Катя, уже заходя в дверь, оглянулась на дракона. Дракон был сделан так искусно, что казался живым. Хотелось присмотреться, проверить — не дышит ли он. Но нет, вроде лежит неподвижно, как и положено каменной статуе.

Внутри, в гулком мраморном холле, скучали два парня в аврорской униформе, что Кате всегда напоминали военные мундиры века так девятнадцатого, хотя она и не была уверена в веке. Брюки авроры носили черные, рубашки — тоже, а вот верхняя одежда, что менялась в зависимости от сезона, всегда была темно-синего, глубокого оттенка, с серебряными пуговицами. Темно-синий — что-то вроде государственного цвета. Говорили, цвет магии. А еще, это Катя знала из учебников истории, раньше такой глубокий синий цвет маглы получать не могли. А маги — легко.

Зал на две части разделяли высокие мраморные перила, а проходом между частями зала служили каменные же арки — еще одни артефакты, которыми проверяют посетителей. И за арками, устало подпирая плечом дверной косяк, их ждал Кирилл Рудецкий.

* * *

В аврорате не любили громких дел. Репутация здесь нарабатывалась годами, молодежь сама не стремится выпрыгивать на руководящие должности раньше срока. Когда-то дядя Богдана служил в магловской армии — по поддельным документам и всего пару месяцев, но служил. Его поразила зависимость маглов от званий. В аврорате, если умудрился получить звание, не имея авторитета и уважения коллег, нормально работать не получится. Авроры не отличаются почтительностью. Они до сих пор вваливаются в кабинет начальства без “можно?” и “извините?”, до сих пор критикуют руководителя, не стесняясь в выражениях, и до сих пор считают, что они служат народу, а не главе совета. Поэтому громкие дела в аврорате не любят. Известность в работе лишь мешает, а других плюсов в таких расследованиях все равно нет.

Но кто-то же должен был брать дело о проклятой школьнице? Сначала еще была надежда, что это просто единичный случай. Жизнедара попросили допросить школьников, потому что были уверены — кто-нибудь точно расколется. Это же дети. Как бы они не были хитры, какой бы крепкой у них не была психика, но противостоять мастеру допросов не каждый взрослый может.

А потом Жизнедар долго корил себя за это согласие. Когда появилась вторая жертва, расследование радостно списали на него. Громкое дело — это всегда много внимания. И начальство требует хоть каких-нибудь сдвигов. И, как назло, громкие дела обычно самые запутанные. Много говорить будут о тех происшествиях, где сложно найти виноватых. А где здесь искать преступника?

Детишки под напором не сдавались. Многие чуть ли не ревели, стоило посильнее надавить, но, несмотря на испуг, ничего не знали и ничего не слышали. Та же история с магистрантами, учителями и рабочим персоналом. Долгое время даже не знали, что именно происходит с девушками. Теперь есть рабочая идея — экспериментатор. Самый отвратительный тип преступников.