Сквозь лёд и снег. Часть II. Антарктический беглец

— Ха! — ответил посол, — у нас есть только один главный член правления программы, который полностью уполномочен и независим от международных соглашений. Программа его, а не Москвы и распоряжается пилотами и челноками, равно как и влиянием на правовые доли в странах участницах тоже он. При этом, Архип, я хочу, чтобы ты не забывал о том, что интересы Соединённых Штатов Америки ничем не хуже интересов Японии, и делать выбор нужно внимательнее и осторожнее. Ты сейчас не на «Купол Фудзи» в своё окошко смотришь, где температура выше минус шестидесяти уже два года не поднималась, а в центре Антарктиды на самые развитые полигоны из всех существующих в архипелаге.

— У нас с вами здесь взаимный интерес, — спокойно ответил Архип, — и уверяю, вам не было бы комфортней, если бы я смотрел в окошко на «Купол Фудзи». Но так и быть, я возьму нейтральную позицию и введу временной регламент. Только не говорите мне потом, что я не учитывал ваши интересы.

Посол сделал ещё один глоток и, затянувшись сигарой, опять отвалился к спинке кресла с довольной улыбкой. Представитель из Москвы был явно недоволен и напряжён.

— Ладно, — сказал посол, докуривая сигару, — я вижу вам нужно ещё тут пошептаться без меня, девочки.

И омерзительно посмеиваясь, как злобный тролль, удалился прочь.

В комнате остались только Архип и московский представитель.

— Тебе не кажется, что это нарушение наших договорённостей? — сурово спросил Борис.

— Вы хотите вытеснить Америку из программы «Полярной Навигации»? — ответил Архип встречным вопросом.

— Причём здесь это?

— Мне не нравится тон, при котором вы постоянно оставляете нежелаемое недопонятым.

— Ладно, чёрт с тобой. Для тебя не существует, видимо, ничего более важного, чем твоя программа. Но не надейся, что тебе будут улыбаться в Москве после этого.

— Это ты зря, Борис. Москва мне будет улыбаться и не надо мне тут обидчивых угроз! Это я повышаю уровень Москвы и России в целом на мировом уровне, а не Москва мой. И благодаря мне вы имеете возможность претендовать на приоритеты в программе «Полярной Навигации», а не благодаря комитету по международным отношениям, который исключительно из своих политических интересов подставил меня перед американской стороной, которая вложила в проект не меньше денег, чем вы.

Поэтому я ещё раз спрашиваю, вы хотите, чтобы я разорвал отношения с американцами и перебазировался на станцию «Восток»? Может Москва настолько богатая, что перекупит все американские активы в программе и возместит возникшие потери в этом случае?

— Я не буду ничего тебе говорить, — спокойно ответил Борис, — пускай будет по-твоему, потом посмотрим. Не скажу, что мне сегодня было приятно пообщаться. Всего доброго.

И он, встав из-за стола, удалился за дверь.

Архип по-прежнему стоял у огромного стеклянного витража и равнодушно смотрел в бирюзовую даль исчерченных полозьями тренировочных полигонов. Ему было абсолютно не понятно, почему людям вместо того, чтобы принимать бой вплотную, таким, какой он есть, больше нравится искать причину своих неудач в посторонних людях, которые якобы могут стать камнем преткновения для реализации их собственных амбиций.

Особенным идиотизмом в своих действиях сейчас он видел отличную возможность испортить отношения с американской стороной в чужом вопросе, как раз за несколько дней до презентации совместных разработок

американских и российских учёных по новому энергоимпульсному оружию

для сновигаторов, которое будет предположительно использоваться в предстоящих состязаниях и гонках.

ГЛАВА XV. ПОСЛЕДНЯЯ ВОЗМОЖНОСТЬ

— У нас проблемы, — сказал Кохэгу Такаги, заглянув в комнату Каташи Миядзаки спустя несколько часов после его прибытия, — ты должен срочно зайти в офис к Тахакаси.

— В чём дело? — спросил Миядзаки.

— Ты почему переспрашиваешь?! — повышая тон до командной интонации с возмущением ответил Такаги.

Миядзаки быстро вскочил с дивана и покорно проследовал до лифта. Поднявшись наверх, он зашёл в кабинет и увидел стоящего лицом к огромному треугольному окну Тэхэкиро Тахакаси. Правой рукой он крепко сжимал большой самурайский меч «катана», отведя его вниз и в сторону.

— С вами всё в порядке, господин Тахакаси? — осторожно спросил Миядзаки.

Ответа не последовало.

— Сядь в кресло и замолчи! — приказал Кохэгу Такаги из-за спины, и сам направился к дивану возле стены напротив.

После того как они расположились, Тахакаси простоял ещё минуту. Потом он аккуратно водрузил свой меч обратно на лакированную подставку из красного дерева перед окном, на которой также присутствовали ещё два меча: «вакидзаси» — короткий боевой меч и «танто» — кинжал или нож, который на практике мог применяться как «кусунгобу» — ритуальный нож для «сэппуку» или попросту «харакири» — самоубийства путём вспарывания живота. Подойдя к столу, Тахакаси медленно занял своё место в глубоком кожаном офисном кресле и, глядя своим каменным лицом в пустоту, хриплым уставшим голосом сказал: