Сквозь лёд и снег. Часть IV. Внезапная угроза

— Нельзя доверяться чувствам абсолютной уверенности до конца, — спокойным голосом возразил ему Архип.

— Да я готов поспорить, что этой теме абсолютно ничего не угрожает, даже если бы здесь в Антарктиде на нас напали террористы, что в принципе невозможно! — категорически и авторитетно возразил ему Борис.

— При всём желании никак не могу не согласиться с вами в этот раз, коллега! — убедительно и громко заявил Уолтер Кик, демонстративно ткнув указательным пальцем в сторону Бориса.

Архип сидел, развернувшись в кресле на пол оборота к остальным у головного основания стола. Уткнувшись указательным пальцем левой руки себе в висок, подпирая тем самым всю голову согнутой в локте рукой, упёртой в подлокотник. В правой руке он держал бокал с виски. В этот момент он думал о том, насколько бывает ничтожна и смешна уверенность и величие сильнейших мира сего, и как пронзительно остро смеётся над ними ирония. И, конечно же, он понимал в этот момент, что Джек Райт не сообщил никому о происходящих событиях. Это оказался настолько жёсткий и осторожный по своим принципам человек, что если бы у него в таких ситуациях была возможность максимально не распространять информацию, то он ей обязательно пользовался, даже если скрывать её приходилось от высокопоставленных персон, в подчинении которых он находился в гражданское время.

Вот так, скованный фатальными обстоятельствами, Архип Великий увидел весь тот ничтожный цирк и самого себя в нём в момент, когда, казалось бы, могучая финансовая и индустриальная империя могла разлететься в прах с огромным количеством человеческих жертв, тяжёлых последствий и убытков. И в этот момент, когда короли всего этого спектакля с цифрами, процентами, возможностью подтасовок и прочим содержанием могущества власти ликовали и бесконечно упивались своим величием, не подозревая, что сидят на пороховой бочке, обычные совершенно иные люди, стоящие намного социальных ступеней ниже, в действительности решали серьёзные жизненно важные проблемы, чтобы уберечь этот созданный ими мир. Он смотрел на это очень внимательно по-философски, осознавая то, что ему недаром было дано увидеть столь искажённый парадокс существенной реальности. Что это произошло не просто так, а с каким-то более высоким смыслом, который он ещё не готов был до конца принять сам. Ему не было страшно перед возможностью катастрофы, он даже почему-то предчувствовал, что всё, в конце концов, будет хорошо, но сам факт происходящего в данный момент объективно показывал ему, где его настоящее место и это было очень унизительно и неприятно. Было даже в определённой степени отвратительно сидеть здесь и как дешёвый лицедей прикидываться перед всеми, что всё действительно именно так, как они думают. При этом всё могло рухнуть буквально в любой момент, если бы кто-нибудь из присутствующих случайно пошёл на тесный контакт с председателем наблюдательной комиссии Ричардом Уордом или с кем-нибудь из членов жюри, потому что у Архипа совершенно не было даже приблизительных обоснований для того, чтобы объяснить, почему он сегодня самостоятельно подтасовал практически половину результатов турнирной жеребьёвки. И малейший вопрос на эту тему не то, чтобы как-то подставлял под удар его авторитет в Совете Правления, а просто вёл к совершенно непредсказуемым последствиям, которые могли в корне повлиять на успех задуманной операции. При этом не переживания о состоянии дел в данный момент, а общая усталость от возникшей проблемы серьёзно утомляли его психику. Он уставал бороться, а внутреннее эмоциональное состояние, не смотря на выносливость и жизненный опыт, всё равно постоянно пытались вырваться наружу. И ему приходилось всё это время ещё и напрягаться до изнеможения, чтобы выглядеть хоть как-то более или менее оптимально для соответствия внешней обстановке. То, что раньше было для него таким насыщенным и полноценным раем, как он сам считал, теперь превратилось в кошмарный ад с естеством натур, истиной власти объективных обстоятельств и уже практически физиологическими пытками. Огромные деньги, которыми он был так доволен и которыми сейчас были также довольны все остальные, теперь не имели вообще никакого значения. Они были ничем, — пустым местом, ради которого здесь сегодня собрались все эти люди в настоящей смертельной западне, о которой они даже не догадывались. В какой-то момент Архипу начинало становиться даже довольно смешно, и он еле сдержал свой смех, негативно оценивая и то обстоятельство, что он находится уже на грани какого-то дикого сумасшествия. Теперь ему оставалось только одно — дотянуть до позднего вечера и не сорваться. Он чувствовал в себе силы, но почему теперь он уже не так яростно и инициативно стремился доказать себе и кому-либо ещё ту мнимую правоту или истину, которой он служил всё это время.

ГЛАВА X. ГЕНРИХ МАЙЕР