Сквозное действие любви. Страницы воспоминаний

Про канадский хоккей с шайбой тогда никто и не слыхивал, поэтому мы играли в некое подобие русского хоккея с мячом. Помню, как, уже будучи взрослым, я завидовал мальчишкам, которые шли на каток, держа на плечах самые настоящие клюшки!.. Нам клюшками служили загнутые сучки деревьев или просто палки, к которым мы черной изолентой прикручивали фанерные дощечки, вырезанные из посылочных ящиков. Служили такие клюшки недолго, поэтому мы предпочитали и летом, и зимой играть в футбол. С футбольными мячами, правда, тоже были проблемы, но мы отнюдь не гнушались играть самодельными тряпичными мячами, сделанными из клубка старых носков, зашитых в мешочек из рогожи. По-видимому, я был слабым игроком, потому что место на футбольной площадке мне определили в воротах. Раз и навсегда! Так что слава Боброва прошла мимо меня уже в раннем детстве. Все дразнили меня «Хомичем», и я страдал невыносимо. Ведь Хомич стоял в воротах «Динамо», а мы всем двором болели за ЦДКА, вратарем которого был неповторимый Никаноров. Еще бы!.. Все наши отцы были военными, и мы открыто хвастались друг перед другом их боевыми наградами.

У дворовых мальчишек существовала своя «шкала ценностей» орденов и медалей. Так, например, медаль «За отвагу» ценилась выше, чем орден Красной Звезды и уж тем более орден Отечественной войны любой степени. Этими орденами были награждены почти все наши отцы. А вот скромную медаль, на которой был изображен танк и над маленькой красной звездочкой написаны гордые, волнующие слова, имели только двое. «Отвага»!.. Какое мальчишеское сердце могло остаться при этом равнодушным?..

Мой отец, помимо самых разных медалей и упомянутых выше орденов, был награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени и, чем я особенно гордился, так как ни у кого во дворе такого не было, орденом Богдана Хмельницкого. Это была серебряная звезда с портретом какого-то усатого дядьки с шаром на палке в руках. (Как я потом выяснил, палка эта называлась «булава».) Орден этот не прикалывался к орденской планке, а прикручивался прямо к парадному кителю, и носить его полагалось на правой стороне груди. Никто из ребят не знал точно, к какой категории следует этот орден отнести, но все сходились на том, что орден действительно солидный. А я втайне от всех считал его равным знаменитому ордену Победы, который был только у товарища Сталина и маршала Жукова.

Конечно, выше Звезды Героя Советского Союза не могло быть ничего. Мы это прекрасно понимали и безоговорочно признавали лидерство в этом вопросе двух мальчишек, чьи отцы были Героями. Но вот между самими счастливцами шла тихая упорная борьба за то, какая же из этих двух звезд имеет больший вес и значение. И вот однажды неожиданно для всех один из них победил. «Твой отец – Герой Советского Со ю – за?» – спросил он у своего соперника. «Да, Герой!» – гордо ответил тот. «Просто Герой?» – не унимался первый. «А какой же еще?» В голосе второго звучала обида за отца. Он чувствовал какой-то подвох, но не знал, с какой стороны ждать удара. «Я так и знал! – злорадно заявил его соперник. – Твой отец «просто Герой», а мой – «Главный Герой Советского Союза!..» Крыть такое заявление было попросту нечем!..

А цирк?! Когда мама приходила домой и с загадочной улыбкой сообщала, что купила билеты в цирк, жизнь моментально наполнялась новым высоким смыслом и труднопереносимым ожиданием. Как правило, билеты покупались заранее, и приходилось две-три недели мучительно ждать, когда же наконец наступит этот благословенный день и наш поход на Цветной бульвар состоится. Но однажды утром я просыпался с ощущением настоящего счастья!.. Послушно чистил зубы, мгновенно съедал ненавистную манную кашу, безропотно надевал противные короткие штанишки с дурацкими лямками, девчоночью белую рубашку с кружевными манжетами и таким же воротничком, безмолвно позволял завязать «уши» на меховой заячьей шапке и замотать шею колючим шарфом, соглашался натянуть на валенки блестящие гадкие калоши, и мы – наконец-то! – выходили из дому. Я злился оттого, что мои любимые темно-синие шаровары и замечательная рубашка в красно-синюю клеточку остались дома в шкафу, что в своей заячьей шубке я более походил на торговку с Крестовского рынка, чем на достойного представителя сильной половины человечества, но поход в цирк заставлял, сцепив зубы, терпеть все эти надругательства над личностью ради грядущего счастья.

Какой необыкновенный запах стоял в старом цирке на Цветном бульваре!..

Пахло конюшней, сырыми опилками, сеном и противными дамскими духами «Кремль»!..