Сквозное действие любви. Страницы воспоминаний

Эргли – одно из красивейших мест в Латвии.

Маленький поселок лежит в уютной ложбине, через которую протекает небольшая порожистая речушка, а по сторонам его вольготно разлеглись пологие холмы, сплошь поросшие лесом.

Тут на пути то вдруг вырастет густой подлесок и никому не позволит продраться сквозь свои колючие заросли; то прозрачно-солнечный сосняк разбежится перед глазами, упираясь в небесную синь прямыми гладкими стволами, по которым медленно стекают янтарные слезы; то густая дубовая дубрава освежит своей тенистой прохладой, а сумеречный ельник роскошно бросит под ноги рыжий ковер из опавших сухих иголок, разукрасив его разноцветными шляпками толстоногих сыроежек. Красота, да и только!..

А если по едва заметной тропинке пройти чуть дальше, то обязательно выйдешь к лесному озеру. Не к одному, так к другому; не к большому, так к маленькому. Их в округе наберется штук шесть, никак не меньше.

Кто хоть раз бывал на берегу такого озера, тот наверняка согласится со мной: волшебные сказки, знакомые с раннего детства, оживают на твоих глазах. Деревья вплотную столпились у самого края, и по ровной глади стоячей воды медленно плывут пушистые отражения ватных облаков. А в прозрачной глубине на самом дне из-под корявых коряг топляка бегут наверх длинные цепочки крохотных пузырьков воздуха из подводных ключей, и кажется, вот-вот – и красавица-русалка вынырнет на поверхность, обдав тебя прозрачным дождем ледяных брызг.

Однажды мы с Борей набрели на лесное озеро. И вдруг!.. Какое счастье! Возле берега стоял привязанный к едва заметному в густой траве колышку самый настоящий плот. Конечно, если бы мы сказали маме, что забираемся в такую даль, нам бы здорово влетело, но мы ничего не говорили, а ей в голову не могло прийти, что ее драгоценные чада уходят от дома так далеко: за несколько километров. Конечно, мы с братом рисковали, пускаясь в «морское» путешествие без спросу у хозяина этого роскошного плавсредства. Кто знает, какова была бы его реакция, если бы он увидел, как два пацана, изображая пиратов, гоняют по озеру на его плоту. Но отказать себе в таком удовольствии мы не могли! На наше счастье, в те несколько дней, что мы провели на лесном озере, никто здесь так и не объявился, и наше «преступление» благополучно сошло нам с рук.

Приятелей в Эрглях у меня не было, но вынужденное одиночество я переносил здесь довольно легко. Во-первых, в хорошую погоду мы с Борей могли купаться в озере, во-вторых, я подружился с личным шофером Илечки Иваном Александровичем, который потихоньку начал обучать меня премудростям сельского быта. Он и его жена Нина с двумя дочками-погодками жили на втором этаже в том же доме, что и мы; у них была корова, для которой надо было заготавливать сено на зиму, и дядя Ваня прежде всего научил меня косить.

Для людей, мало сведущих в вопросах ведения сельского хозяйства, должен сообщить, что косить можно либо рано утром на рассвете, либо сразу после заката солнца, пока на траве лежит роса. Сухую траву косить практически невозможно: коса лишь приминает ее к земле и после того, как пройдешь по лугу хотя бы один раз, за тобой остается уродливая полоса торчащих в разные стороны пучков травы, сильно смахивающая на стриженную испорченной машинкой голову первоклассника. Поэтому встать нужно было пораньше, в три часа, на ходу плеснуть в лицо ледяной водой из умывальника, галопом проглотить обязательную овсяную кашу, запивая ее горячим какао, и, прихватив узелок со снедью, заботливо приготовленный мамой накануне, поскорее бежать во двор, где Иван Александрович уже заводил свой неутомимый газик.

Кто не вставал в такую рань, тот не знает, какое это удивительное чувство – ожидание восхода солнца. За спиной небо все еще по-ночному темное, и даже слабый свет звезд пробивается сквозь его густую синеву. А впереди, на востоке, изломанная очертаниями лесистых холмов, уже протянулась оранжевая полоса утренней зари. Чуть повыше яркие краски растушевываются, переходя в нежно-розовый фон, который понемногу сереет, съедая ночную тьму. Наконец из-за холма медленно вытягивается узенький край солнечного диска, и в ту же секунду разноголосый птичий хор оглашает округу радостным щебетаньем. День обещает быть жарким, но сейчас утренняя прохлада заставляет меня зябкое житься: дядя Ваня снял брезентовую крышу, и встречный ветер бросает навстречу летящему газику горькие запахи полыни и сладкий аромат луговых цветов. На душе так хорошо и радостно, что хочется кричать во всю глотку, пугая кувыркающихся в упругом утреннем воздухе ласточек и стрижей.

Угнаться за дядей Ваней мне, конечно, было не под силу. Он трижды прошел луговую поляну из конца в конец, а я и трех четвертей не осилил. Но это меня совершенно не волновало. Главной целью моей было получить одобрение шефа, то есть Ивана Александровича. И когда он, придирчиво оглядев мою работу, чуть улыбнувшись, произнес: «Ну что ж, Сережа?.. Молодец!» – я был счастлив. Меня так и распирало от гордости.