Сквозное. Навылет

Вот, что реально хотелось ответить Денису. Однако… Хорошо, Тала бы соврала, заяви сейчас, что чувствует себя великолепно. И соврала бы конкретно. Даже близко такого не было. На самом деле, она чувствовала себя еще хуже, чем обычно. И это пугало. Видно, не прошли мимо вчерашние стрессы и нервы.

Наверное, спасибо Денису сказать надо бы за то, что до ванны донес, сама не дошла бы. Но и признаться в этом страшно! Тем более боязно допустить, чтоб он ее к врачу все же отвел.

Любой доктор, на ее взгляд, достаточно быстро разберет, что с ней. Проведет банальный осмотр, заметит уплотнение в щитовидке, или кровь на гормоны отправят сдавать, о которых она только что так уверенно Шустову рассказывала. А может, и просто, по описанию ее состояния даже со слов Дениса, все поймут. Маркияну Тарасовичу хватило же таких ее жалоб, чтобы заподозрить и отправить Талу на уточняющие обследования даже из другого города, через половину страны велел приехать к нему. Да, окей, допустим, он специализировался на раке щитовидки, ну и мать ее лечил, так что допускал, но все равно…

«Ковыряться…» От выбранного Денисом слова коробило.

Хорошо, Тала сейчас испытывала отчаяние. И как-то очень нечестным казалось, что Денис врывается в каждую, даже самую личную сферу, не терпя ограничений или оговорок, не интересуясь ее мнением и отношением. Он решил — и все, истина в последней инстанции. Разве он имеет право всю ее жизнь подчинять себе, не оставляя места для самой Талы?!

«Ковыряться»… именно то, что Денис уже делает с ее жизнью, разве не так? И не то чтобы ее в свою в ответ пускает, запрещает даже… Хотя неужели Тала хочет погружаться и разбираться в том, чем он занимается и что наполняет дни Дениса Шустова?.. Зачем?.. А внутри ведь отозвалось что-то, дрогнуло. Не сами подробности, но его мысли, цели, понимание жизни, внутренние устремления — да, уже поймала себя на том, что хотелось знать и понимать больше этого мужчину.

Самое странное, что развивайся их отношения постепенней, плавнее как-то, что ли, и она, думалось, иначе бы относилась к его желанию все о ней узнать. Не будь этого тотального властного контроля, буквально приказов, которые он требовал беспрекословно исполнять, пусть и о ней заботясь вроде. Но так… подавляюще! Тала будто себе и не принадлежала уже, его приобретение и вещь, «личное чудо»… которое даже спрашивать не нужно перед тем, как обручальное кольцо на палец надевать, и вовсе не в ЗАГСе.

То, кстати, до сих пор ощущалось на руке инородным ободком металла. Денис не разрешил снять… То есть, как бы прямо не запретил, но настойчиво заметил, что ему огромное удовольствие доставит, если она в кольце и спать будет. Спасибо, что к серьгам и кулону такого требования не существовало.

А отказать Шустову… Все было не так и просто.

Потому как наравне с этим страхом в душе жило давнее убеждение, что стоит мужчине узнать о ее болезни, и Талу с отвращением выкинут за пределы жизни Дениса. Что обернется катастрофой, когда перестаешь своей судьбой сама управлять, и никакого уже шанса на лечение… Возможно, она просто боялась и на секунду поверить, что может разделить это с кем-то, потому что представить не могла, как собрать себя после, когда робкие надежды потерпят крушение.

Голова вскипала, пытаясь обойти смысловые ловушки явно куда более опытного Шустова, а сердце замирало от страха в груди, тем больше проявляющегося, чем важнее этот мужчина для нее становился. А именно так и происходило, глупо было очевидное не признавать.

Он становился для нее очень весомым и значимым, чересчур близким. И не в деньгах тут было дело, а в эмоциях, которые Талу к Денису с каждым днем крепче привязывали, заставляя становиться совсем иначе зависимой от него.

А ведь Света предупреждала, чтоб не вздумала влюбляться! И Тала так уверенно отрицала, смеялась, что ни за что и никогда… Ни разу же не влюблялась ни в кого. Никому настолько не верила. Чем же Шустов ее невозмутимое, холодное сердце пробил, что, и не доверяя до конца, начинает биться в ритме, которым этот мужчина повелевает? Чем одурманил?

Тем, как он сам ее, будто наркотик в свои легкие, постоянно вдыхает?

Не знала ответа, и опыта не было по эмоциям, чтобы сравнить. Ничего и отдаленно напоминающего то, как обжигает огнем, стоит Денису на нее посмотреть своими пронзительными синими глазами. И дело далеко не только в чувственности, хоть и ту именно он впервые в ней разбудил.

Слишком сложно, чересчур тяжело, еще и дикая слабость, мысли путаются, сердце стучит, не разобрать от чего: от тяги к нему или от этого страха! Так много всего, что осмыслить нужно, а сил не хватает.

Денис тем временем стащил и ее белье, и свои трусы, включил воду. Горячую настолько, что даже немного дискомфортно. Здесь не было ванной, да и душевой кабинки, как таковой. Просто часть комнаты отделена стеклянной стенкой с дверью, а сверху насадка, из которой вода, будто ливневые капли, льет. И в пол же просто стекает.

У Шустова дома так же было, удобно, места для двоих без проблем хватает. И красиво очень.

— Нормально, Тала? Не обжигает?