Слабо в меня влюбиться? (СИ)

Получив несильный толчок в грудь, скучающе слушаю бодрое цоканье каблуков по наледи. Каждый раз одно и то же — обделаюсь, но не покорюсь. Вот и Куницына далеко не уходит. Спустя пару шагов каблуки разъезжаются в разные стороны, отправляя хозяйку в фееричный полёт кверху задом.

Ладно, таковым он является всего несколько приятных секунд в моём воображении, а на деле я успеваю подхватить Агату аккурат до встречи её носа с брусчаткой.

— Мы в ответе за тех, кого пригласили. — По-хозяйски обнимаю девичью талию. — Пошли уже. Это ни к чему тебя не обяжет.

— У тебя было что-то с ней? — бурчит Агата после недолгого молчания.

Решаю не уточнять. Прикидываться дураком не мой случай.

— Нет, — морщусь. Лицо зудит так, что хочется содрать кожу.

Яд у неё там под ногтями, что-ли?

— А почему ты так грустно об этом говоришь?

Началось…

Но собственнические нотки в её тоне определённо радуют.

— А тебе не кажется, что немного не о том переживаешь? Это Свят, а не я предпочёл тебе другую, — съезжаю с неудобной темы. — Я пока свободен как ветер, и целовал вас обеих по-дружески. Потому и сказал, что разницы никакой. Помирил, блин…

— Свят мне просто мстит. Мы поссорились, — уверенно заявляет Куницына. — Куда он денется? Прибежит как миленький. У нас любовь.

— Мне-то можешь не заливать, — делюсь наблюдениями. — Ты его не любишь и вряд ли когда-то любила. Тебе просто нужен достойный аксессуар. Чтобы на него девчонки шеи сворачивали. Ну что, скажешь не так?

Агата молчит.

— Красавчик, спортсмен, при деньгах. В перспективе выгодная партия, — продолжаю перечислять. — Конечно, с таким не стыдно и на люди показаться. У всех в лучшем случае парни могут похвастаться только чем-то одним из списка, и только у тебя — комбо.

— Что в этом плохого? Предлагаешь заняться благотворительностью? — запальчиво усмехается Агата. — Неудачницы, ау! Акция неслыханной щедрости: дарю Аристова в добрые руки. Донашивайте.

Никогда не страдал желанием лезть не в своё дело. Я Свята всё так же не перевариваю, но… становится гадко и стрёмно. Это как надо себя обожать, чтобы не видеть совсем ничего вокруг?

— И снова речь только о себе родимой, — окончательно перестаю прикидываться влюблённым дурачком, благо стратегия, благодаря стараниям Леры себя не очень оправдала. — Заметь, то, чем живёт Аристов тебе вообще по барабану.

Сбавляю шаг, позволяя спутнице перевести дыхание. Не ровен час, захлебнётся от возмущения.

— Не пойму, к чему ты мне это говоришь? — повышает голос Куницына. Верный признак, что кончились аргументы, в конкретном случае даже толком не появившись. — Какая разница, у кого какие интересы? Живут как-то люди и без совместного абонемента в конный клуб.

— Люди может и живут, но ты не все, правда? — намеренно подбираю слова так, чтобы можно было понимать двояко.

Агата выбирает возмутиться.

— Не понимаю, почему я должна оправдываться?

— Вот мы и подошли к сути. Ты не должна. И я ничего никому не должен. Надеюсь, вопрос с инцидентом в клубе закрыт?

— Да иди ты…

Что, вероятно, следует понимать как «проехали».

О, да. В глазах самоуверенной красотки мелькает растерянность. Кукольное лицо становится насупленным, как у маленького, обиженного ребёнка. Больше не слова не покидает её рта до самого дома.

Бойко бы так просто никогда не сдалась. Практически всухую.

И если в момент её с Аристовым ухода я был уверен, что выкрутился блестяще, то уже, глядя на тёмный проём окна Леркиной спальни, начинают пробуждаться первые нотки сомнений.

Рецидивист

Лера

Вечер воскресенья не приносит должной радости, а вопреки желанию насильно окунает в события прошлого дня. Забыв про сон, я размышляю над пылким и в то же время оскорбительном поцелуе Льдова. Искренности в нём было мало, но вопиющий факт не освобождает от права без конца прокручивать его в памяти.   

Некогда крепкая дружба дала трещину, и теперь я смутно понимаю, где заканчивается правда и начинается хладнокровная игра.

Мне не хватает старого Яна – понимающего, надёжного, близкого и равнодушного к чувствам других девушек. Неважно, он спятил или попросту притворялся нормальным, но что бы ни происходило в его голове, это заставляет печалиться.

– Лерка, матрёшка ты крашенная, поднимай свой зад! – гремит старушка и что есть мочи пробивает дверь костылём. – Пришёл там один, тебя вертихвостку спрашивает!  

Сердце заходится от маленькой победы, и я пулей покидаю комнату, уверенная в том, что сейчас увижу лучшего друга. Между нами скопилась масса недопониманий, которые мне не терпится искоренить.

Лёгкое воодушевление разбивается о скалу реальности, потому что на пороге стоит Свят. Скромный, слегка потерянный он неловко переминается с ноги на ногу.

Обидно.

Человек с другого конца города пришёл, а Льдов никак не одолеет три шажочка…

– Я подумал, что ты возможно грустишь… – без того тихие слова парня искажаются под слоем клетчатого шарфа. – А у меня приставка сломалась…

Вынуждающе смотрю на Аристова, в попытке понять, он-то что выкинет.

– В общем… Не хотела бы ты прогуляться?