Слабо в меня влюбиться?

И если Свята моё заявление вгоняет в тотальный ступор, то Льдов невозмутимо делает шаг вперёд, но только лишь затем, чтобы расслабленно просунуть руки в передние карманы джинсов.

— Теперь ты и к друзьям меня ревнуешь?

— Нет, — отвечаю резко, нервным жестом поправляя оттягивающий плечо рюкзак. Оправдываться нет никакого желания, как и понизить хоть на полтона голос. — Меня поражает твой цинизм. Друг, значит. Вот как... Лучший способ контролировать соперника, это заставить его грести в одной с тобой лодке, да, Льдов? А ты, Свят? Ты не Воин света. Ты — находка для шпиона! Тебя разве не учили, что с посторонними интимное не обсуждают?

— Лера, давай ты не будешь включать королеву драмы, — понижает голос Ян. — Мы просто...

— Вы просто козлы, — на фоне моей свистнувшей окончательно крыши, переживать по поводу любопытных ушей не приходится. — На будущее: держитесь от меня подальше. Знать ни одного из вас не хочу.

Как-то внезапно накатывает осознание, что может, на самом деле, оно и к лучшему…

Главное сейчас всё не испортить слезами.

— Ну-ну... Дашь знать, когда передумаешь, — и снова в голосе Яна ни единой вкрадчивой нотки. А у меня вдруг вопреки обоснованной ярости и возмущению появляется гнетущее чувство тоски и потери…

В глубине души я не хочу с ним воевать, но понимаю, что чем выше пламя, тем его сложнее погасить. А между нами давно полыхает до самого неба. Не получится расстаться тихо, как ни крути.

— А зачем? — Сжимаю лямку рюкзака чуть сильнее, начиная пятиться к двери. — Мы выросли, тебе не кажется? Пора признать, что нам стало не по пути.

— Лера, — Не успеваю опомниться, как Ян ловит меня за руку. — От чего ты на самом деле бежишь?

Ответ кажется очевидным как никогда, и Льдов о нём вряд ли не начал догадываться. Но чёрта с два я дам ему повод меня преследовать.

Неподтверждённая вслух правда так и остаётся домыслом.

— Спросил бы лучше куда, — горькая усмешка вырывается сама собой.

Туда, где нас нет.

Хоть окончание фразы договариваю про себя, уверена, Ян меня понял. Во всяком случае не стал удерживать.

Вот, в общем-то, и всё. Короткий разговор и мы чужие люди…

Девятнадцать лет дружбы перечёркнуты, как будто их и не было вовсе.

Мороз на улице адовый. Мелкий колючий снег хлещет по щекам, отбирая желание сдерживать слёзы.

— Эй, тебя вперёд смотреть не учили? — вскрикивает белый полушубок с капюшоном голосом Агаты. — Лера, погоди. Ты что… плачешь?!

Попытка вырвать локоть из её цепкой хватки становится очередным моим сегодняшним провалом.

— Пф-ф. И в мыслях не было, — нервный смешок сдержать не удаётся.

— Гонишь.

— Если только чуть-чуть, — отвечаю, выдавливая улыбку. — В глаз льдинка попала.

— Сдаётся мне, целый айсберг, — ветер смазывает её ироничный смешок, и тот звучит почти с жалостью.

Какие все сегодня проницательные. Неужели у меня тоска на лбу субтитрами мелькает?

— А если и так, тебе какое дело? — С вызовом смотрю ей в глаза.

— Жаль тебя чисто по-человечески.  

Агата выглядит искренней и даже чуточку подавленной, что окончательно сбивает меня с толку. Ну вот, теперь она считает, что я забитая истеричка, которая боится посмотреть в лицо своим проблемам и попросту бежит от них… Впрочем, так оно и есть, но кричать об этом на весь мир совершенно необязательно.

Куницына не спешит высмеивать мою слабость, более того, она и сама умолкает, словно бы прониклась моим состоянием. Вряд ли это реально, ведь её все любят уже за кроткий характер и милую мордашку. Уж ей-то точно незнакомо, каково терять единственного близкого человека. Но мне всё равно становится неловко за свою резкость.

— Пройдёт. Подумаешь, влюбилась не в того… — выдыхаю, лихорадочно растирая по щекам талые снежинки. Агата хмурится, но не спешит меня перебивать. — Дружба между детьми, не то же самое, что дружба парнем и девушкой. В общем, что-то она меня вконец вымотала…

Ну вот. Сказала хоть кому-то и сразу легче стало.

— Скажи, а ты совсем не допускаешь мысли, что Ян тоже может быть в тебя влюблён?

Между нами пролетает порыв ветра, поднимая вихрем сухой промороженный снег.

— Льдов и влюблён? Очень смешно, — я отворачиваюсь, уже жалея о вылетевшем откровении. — При его температуре сердца любовь не приживается.  

— А я бы рискнула, — по-прежнему продолжая хмуриться, говорит Агата. — Гарантий в этом деле не бывает в принципе…

И хочется сказать, что радужные единороги ей совсем мозг продырявили, но ведь не переубедишь же. Куницына особа романтичная до кончиков своих наращенных стилетов.

— Валяй. У каждого есть право облажаться, — поняв, что настаивать бессмысленно, я пожимаю плечами, собираясь двинуться дальше. И чудом не поскальзываюсь, остановленная внезапно затянувшимся на шее шарфом!

Любопытство в какой-то момент становится сильнее желания сбежать. Я оборачиваюсь, с немым вопросом всматриваюсь в размалёванное лицо однокурсницы.

Что-то мне подсказывает, что стервозная усмешка, скользнувшая по её губам, отнюдь не игра воображения, а значит, стоит как минимум узнать, какого чёрта Куницыной от меня нужно.