Слабость Виктории Бергман

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Ну, меня интересует, как давно ты живешь на Боргместаргатан. София чувствует себя припертой к стенке.

– С девяносто пятого… Я живу там тринадцать лет. Черт, как быстро летит время.

– Ты не замечала ничего странного, пока там живешь? Особенно в последние полгода?

Такое впечатление, будто это допрос и ее в чем-то подозревают.

– Что ты имеешь в виду под странным? – София сглатывает. – Это ведь Стокгольм и район Сёдермальм со всеми вытекающими отсюда последствиями, с пьяницами, драками, затворниками, разговаривающими сами с собой, с разбитыми машинами и…

– Исчезнувшими мальчиками …

– И с этим тоже. И с мертвыми мальчиками на чердаках. Но, чтобы я смогла помочь какой-то полезной информацией, тебе придется немного пояснить.

София чувствует, как Виктория перехватывает инициативу. Ложь льется сама собой, ей даже не приходится задумываться. Все это напоминает пьесу, роль в которой она знает наизусть. – Дело в том, что Петтер Кристофферссон зимой работал практикантом в строительном супермаркете “Фределльс”. Он говорит, что помнит, как сразу после Нового года отвозил целый воз каких-то изолирующих материалов в квартиру в Сёдермальме. Где именно она находилась, он не помнит, но знает, что где-то в той части, которую в народе сейчас именуют Софо. Он уверенно утверждает, что принимала у него стройматериалы та же женщина, которую он видел вместе с Самуэлем за день до того, как его нашли мертвым.

София откашливается.

– Ты можешь полагаться на то, что он говорит правду, а не просто пытается вас заинтересовать? Ты ведь раньше говорила, что он рассчитывает откупиться?

Жанетт скрещивает руки на груди и раскачивается на стуле, не спуская глаз с Софии.

– Меня это тоже интересует. Но в его рассказе есть что-то убедительное. Некоторые детали делают его достоверным.

Она склоняется вперед и немного понижает голос:

– Описание он, конечно, дает весьма расплывчатое. Женщина была светловолосой, чуть выше среднего роста и с голубыми глазами. Он сказал, что она показалась ему красивой, даже сверх нормы, как он выразился. Но в остальном это могло бы подойти ко многим. Да, под его описание могла бы подойти даже ты.

Улыбайся.

София смеется и всем своим видом показывает, каким глупым ей кажется это утверждение.

– Я вижу, что ты себя плохо чувствуешь, – говорит Жанетт. – Пожалуй, тебе лучше поехать домой.

– Да… Думаю, ты права.

– Отдохни немного. Я могу заехать к тебе после работы.

– Тебе этого хочется?

– Безусловно. Отправляйся домой и ложись в постель. Я прихвачу вина. Хорошо?

Жанетт ласково гладит Софию по щеке.

Белые горы

Метро от станции “Родхусет” до Центрального вокзала, пересадка на зеленую линию в сторону Медборгарплатсен. Потом та же прогулка, что и пару часов назад, правда, в другую сторону. Фолькунгагатан, четыре квартала, и она дома. Сто двенадцать ступенек по лестнице.

Придя домой, она вставляет в лэптоп скопированный диск.

“Первый допрос Бенгта Бергмана. Тринадцать часов двенадцать минут. Допрос ведет Жанетт Чильберг, ассистирует Йенс Хуртиг. Бенгт, вы подозреваетесь в нескольких преступлениях, но этот допрос в первую очередь касается изнасилований либо изнасилований при отягчающих обстоятельствах, а также нанесения побоев либо умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, что означает минимум два года тюремного заключения. Начнем?”

“Мм…”

“В дальнейшем я хочу, чтобы вы говорили отчетливо и вон в тот микрофон. Если вы киваете, на пленке этого не слышно. Нам надо, чтобы вы выражались максимально ясно. Хорошо. Тогда приступим”.

Возникает пауза, и София слышит, как кто-то пьет, а затем ставит стакан на стол.

“Бенгт, как вы к этому относитесь?”

“Во-первых, меня интересует, какое у вас официальное образование?”

Она сразу узнает голос своего отца.

“Почему вас сочли подходящей для того, чтобы расспрашивать меня? Я, по крайней мере, получил восьмилетнее высшее образование и имею степень кандидата философии, а кроме того, самостоятельно изучал психологию. Вам знакома Алис Миллер?”[75]

Его голос заставляет Софию вздрогнуть, она рефлекторно пятится, поднимая руки, чтобы защититься.

Даже в зрелом возрасте ее тело хранит такой прочный отпечаток, что реагирует инстинктивно. Адреналин пульсирует, тело готовится к бегству.

“Так, Бенгт, вы должны понять, что допросом руковожу я, а не вы. Вам ясно?”

“Я даже толком не знаю…”

Жанетт Чильберг сразу перебивает его: “Я спросила, вам ясно?” “Да”.

София понимает: его непокорность вызвана тем, что он по-прежнему привык руководить и командовать и не может свыкнуться с ролью преступника.

“Я спросила: как вы к этому относитесь?”

“Ну а вы как думаете? Как бы вам понравилось сидеть тут и быть безвинно обвиненной в массе мерзостей?”

“Вероятно, я сочла бы это ужасным и сделала бы все, что в моих силах, чтобы попытаться все прояснить. У вас такое же отношение? И вы готовы рассказать нам, за что вас арестовали?”