Слабость Виктории Бергман

Снова рука на талии, снова теплое дыхание Жанетт.

– У нас есть фоторобот, – сказала она. – Но я мало на что надеюсь. Свидетель – восьмилетняя девочка, слепая на один глаз, и точность изображения, как бы сказать… нулевая? Я даже сейчас не могу вызвать изображение в памяти, хотя пялилась на него несколько часов после обеда.

София кивнула. Сама она во время работы над психологическим профилем не видела перед собой никаких лиц. Только светлое пятно. Убийцы такого типа остаются лишенными лица до тех пор, пока их не поймают, и выглядеть они могут как угодно, как любой человек с улицы.

– Дальше у нас Карл Лундстрём и Пер-Ула Сильверберг, – продолжала Жанетт. – Мы знаем, кто их убил. Это Ханна Эстлунд и Йессика Фриберг. Они же убили бродяжку, которая жила в пещере, утопили Юнатана Седера, а потом застрелили его мать, Регину. Обе женщины покончили с собой, ты скоро прочитаешь о них в газетах. И все так или иначе замешанные в это дело посещали школу в Сигтуне.

“Тишина! Добро пожаловать в Гуманитарную школу Сигтуны.

Я посланница студенческого союза. И чтобы стать его полноправными членами, вы должны отведать приветственного дара высокочтимого ректора нашей школы”.

София что-то ответила Жанетт, не слыша собственного голоса. Кажется, что-то вроде того, что она не удивлена. Что было неправдой.

Ханна и Йессика? София понимала, что надо реагировать эмоциональнее, но чувствовала только пустоту, происходящую от того, что – не сходится. Виктория знала Ханну и Йессику, обе они – не убийцы. Они безвольные “девочки с собачками”, и Жанетт тут определенно ошибалась, но София не могла сказать ей об этом.

Пока не могла.

– Откуда вы знаете, что убийцы – эти двое?

Софии показалось, что в глазах Жанетт мелькнуло сомнение.

– Есть кое-что. Среди прочего – фотография, на которой Ханна Эстлунд топит Юнатана Седера в бассейне. У женщины особая примета – отсутствует безымянный палец на правой руке.

София знала, что это правда. Ханну укусила ее собственная собака, и палец пришлось ампутировать.

И все-таки… Констатация Жанетт выглядела несколько заученной.

На этот раз инициативу с поцелуем проявила София. Они остановились у ворот на Бундегатан, и руки Жанетт скользнули Софии под плащ.

– Так-то мы обсуждаем работу?

– Просто небольшая пауза, – улыбнулась София.

Они еще постояли в воротах, в ауре тепла своих тел.

Какое освобождение может дать физическая близость. Еще пять минут назад мысли были рассеянными, а теперь собрались в новую, более ясную конструкцию.

– Идем, – сказала наконец Жанетт. – Я хочу есть, не обедала сегодня.

Когда она подошли к ресторанчику, солнце уже висело низко, и тени от домов стали длиннее.

Сидеть на улице им показалось холодно, хотя несколько заядлых курильщиков дрожали под навесом, и они вошли в зал.

Открывая дверь, Жанетт серьезно взглянула на Софию.

– Шарлотта Сильверберг покончила с собой, – сказала она. – Несколько человек видели, как она спрыгнула с финского парома позавчера поздно вечером. Кажется, все в этой истории заканчивают безвременной смертью. Пока в живых осталась только Аннет Лундстрём, и мы обе знаем, что с ней.

Входя в застекленную дверь, София не думала ни об Аннет, ни о Шарлотте.

Она думала о Мадлен.

Которая ненавидит своих родителей и которая… Ее мысли перебила Жанетт.

– Что меня больше всего бесит в этой истории, – проговорила она, снимая куртку, – так это что у меня так и не было возможности встретиться с Викторией Бергман.

София ощутила, как съеживается на ней кожа.

– Хотя был один довольно странный разговор.

“Здравствуйте, меня зовут Жанетт Чильберг, я из стокгольмской полиции.

Ваш телефон дал мне адвокат вашего отца, который интересуется, не согласитесь ли вы выступить на предстоящем судебном процессе”.

– А что там было странного? – спросила София.

– Ей разрешили защиту персональных данных, и она исчезла из всех реестров. Но зато я встретилась с ее старым психологом.

София уже знала, что сейчас скажет Жанетт.

– Странно, что пока мы не виделись, мне не пришло в голову сказать это тебе по телефону. Психолога Виктории зовут так же, как тебя, она живет в доме для престарелых в Мидсоммаркрансене.

прошлое

Walk in silence, don’t walk away in silence.

See the danger, always danger.

Endless talking, life rebuilding.

Don’t walk away[146].

В последний раз. Расставание, их последняя встреча.

Будь все так, как она хочет, она продолжила бы и дальше ходить к ней, но принятое ею решение требовало идти наперекор этому желанию.

Виктория Бергман больше не могла встречаться с Софией Цеттерлунд.