Слабость Виктории Бергман

– Меня зовут Жанетт Чильберг, я из стокгольмской полиции.

Я разговариваю с Софией Цеттерлунд?

София сообразила, что ответила на звонок непрофессионально. – Извините, я сижу на совещании и забыла отключить телефон, – проклиная себя, солгала она.

– Хорошо. Перезвонить вам позднее?

– Нет, извините, минуточку…

София встала и зашла в ресторан. Там почти никого не было, но она на всякий случай проскользнула в туалет и заперла дверь, чтобы звуки из бара или с кухни не выдали, что она вовсе не сидит на совещании.

– Ну вот, теперь я могу разговаривать спокойно.

– Позднее совещание в пятницу?

– Да… Оно носит… скажем так, административный характер. – Иногда ложь просто лилась сама собой, и София восхитилась собственной находчивости.

– Я звоню по поводу одного из ваших пациентов, Карла Лундстрёма. У нас есть основания полагать, что он может быть замешан в деле, которое я расследую, и Ларс Миккельсен посоветовал мне поговорить с вами, поскольку вы беседовали с Лундстрёмом. Меня интересует, не рассказал ли вам Карл Лундстрём чего-нибудь, что могло бы нам помочь.

– Вопрос, естественно, в том, о чем именно идет речь. Как вам наверняка известно, я обязана соблюдать конфиденциальность, и, если не ошибаюсь, для того чтобы иметь право высказываться о проходящем обследовании, мне требуется санкция прокурора.

– Санкция уже запрошена.

София уселась на стульчак и принялась рассматривать каракули на кафельной стенке.

– Я расследую дела двух мальчиков, которых, перед тем как убить, подвергали пыткам. Полагаю, вы читаете газеты или смотрите новости и едва ли могли это пропустить. Я была бы очень признательна, если бы вы сообщили что-нибудь о Лундстрёме, каким бы незначительным это ни казалось.

Тон женщины Софии не понравился – заискивающий и снисходительный одновременно. Казалось, женщина пытается на свой страх и риск выманить у нее информацию, выдавать которую она не имеет права.

София почувствовала себя оскорбленной. За кого они ее принимают?

– Как я уже говорила, я не могу высказываться, пока вы не предъявите мне постановление прокурора, и к тому же в данный момент у меня нет под рукой материалов о Карле Лундстрёме.

Она услышала в голосе женщины разочарование:

– Понимаю, но если вы передумаете, пожалуйста, позвоните.

Я буду признательна за любую информацию.

В дверь туалета постучали, и София сказала, что должна заканчивать разговор.

Монумент

Вечером София с Микаэлем непринужденно беседовали перед телевизором. Микаэль, как обычно, углубился в рассказы о своих успехах на работе. София знала, что он эгоцентричен, и чаще всего не без удовольствия просто слушала его голос. Но в этот вечер она испытывала потребность обсудить с ним то, что ей довелось пережить. Она поправила шарфик, дабы убедиться, что Микаэлю не видны следы удушения.

– Меня сегодня побил пациент.

– Что? – Микаэль посмотрел на нее с удивлением.

– Ничего серьезного, просто пощечина, но… я собираюсь от него отказаться.

София рассказала, как неверно оценила ментальное состояние Самуэля, что раньше никогда не боялась во время их бесед, чувствовала себя с ним уверенно. А на этот раз испугалась. По-настоящему.

Она сказала, что огорчена необходимостью прервать терапию, поскольку питала надежды на успех, да и работать с этим парнем было интересно.

– Но ведь подобное приключается регулярно? – произнес Микаэль, поглаживая ее по руке. – Конечно, нельзя продолжать работу с пациентом, который тебе угрожает. София попросила обнять ее.

Позже, лежа на плече Микаэля, она в полумраке спальни различала рядом тень от его профиля.

– Несколько недель назад ты спрашивал, не хочу ли я поехать с тобой в Нью-Йорк. Помнишь? – Она погладила его по щеке, и он повернулся к ней.

– Разумеется. Но ты сказала, что не хочешь. Ты передумала? Если хочешь, я прямо завтра раздобуду билеты.

Она слышала, как он оживился, и на мгновение пожалела о своих словах. С другой стороны, возможно, пришло время рассказать ему.

– Мы с Лассе были там в прошлом году и…

– О’кей, понятно. Но мы можем поехать куда-нибудь в другое место. В Лондон или почему бы не в Рим? Я никогда…

– Дорогой, не перебивай меня, – осторожно попросила она. Почему он не понимает, как ей трудно?

– Прости, я просто очень обрадовался. Что ты хотела мне рассказать?

– Ну, в той поездке мы с Лассе всерьез сблизились. Не знаю, как сказать, но казалось, будто мы впервые по-настоящему увидели друг друга. А потом меня кое-что очень напугало. Не то, что произошло тогда, а то, что произошло потом.

– Ты уверена, что мне это будет интересно?

– Не знаю. Но для меня случившееся очень важно. Я хотела иметь от него ребенка, и…

– Вот в чем дело… И это должно меня интересовать? – Микаэль вздохнул.

София рассердилась, скатилась с его плеча и потянулась к прикроватной лампе. Зажгла свет и села, а Микаэль, скорчив гримасу, прикрыл лицо рукой.

– Очень слепит, ты не можешь погасить?

Она обиделась на его безразличие, но погасила лампу и заползла ему за спину.

– А ты хочешь ребенка, Микаэль? – спросила она чуть позже.

Он взял ее руку и положил себе на грудь.

– Мм… пожалуй, только не сейчас.