Сладкая горечь

Графиня не столько переживала из-за своего неблаговидного участия в этом деле, как из-за того, что внучка вдруг решилась на такую выходку. Как она позволила вовлечь себя в скандал? И как непростительно она обошлась с молодым французом, который был рабски предан ей.

— Я не прощу ей этого… Я от нее отрекусь… — бормотала Андрина де Шани.

К счастью, Арман не слышал этих слов. Пот градом катился по его лбу. Он вышел на балкон. В лиловой ночи слабо мерцали далекие огни. Пальцы Армана судорожно сжали лежавшую в кармане коробочку с кольцом. Тем самым бабушкиным кольцом, которое он собирался торжественно надеть на палец своей суженой. Почему на него свалилось такое несчастье, спрашивал он себя. Разве он это заслужил? В его голове роилось множество вопросов. Был ли тот человек Клиффордом?.. Скорее всего, да. Но почему же он тогда приехал? Ведь он завел роман с Лилиан Фитцборн? А может быть, он все-таки остановил свой выбор на Рейни? Но как тогда ему удалось объяснить ей, почему он так долго ею пренебрегал? Где же гордость Рейни? Она покорилась при первой же встрече с ним…

«Ах, Рейни, милая, милая, милая!..» — восклицал про себя Арман, устремив взгляд в ночь.

Потом послышался шум подъезжающего автомобиля. На дороге, ведущей к замку, показалась машина.

Арман круто повернулся и вбежал в гостиную. Там он застал опечаленную графиню, которая неподвижно сидела в кресле.

— Мадам, кажется, это она! Рейни возвращается, — пробормотал он.

Графиня подняла голову.

— Пойди и посмотри. Встречай ее…

Когда Арман подошел к великолепным двойным дверям, графиня крикнула ему вслед:

— Если там этот человек… пусть убирается из моего дома! Ему нечего здесь делать!

Арман спустился вниз. Ноги плохо слушались его. Он шел, словно на собственную казнь, словно впереди была смерть… Если вернулась Рейни, он должен ее встретить. Нужно наконец ее выслушать.

Вдруг он засомневался: а что, если это был вовсе не Калвер?

Арман услышал, как кто-то вылез из машины, дверца захлопнулась, и машина снова отъехала. Он распахнул дверь.

Вошла Рейни. Она была одна.

Увидев Армана в непривычно торжественном наряде — в белом вечернем костюме и черном галстуке, она застыла на пороге. Смотрела на него и как будто не узнавала. На ее бледном лице было написано изумление. Он, напротив, встретил ее укоризненным взглядом. Как она прекрасна, тупо проносилось у него в голове. Это белое бальное платье! Эти жемчужины в ушах и на запястьях! Эти смуглые обнаженные плечи!.. Но алые розы на поясе были измяты, и лепестки пообсыпались. Волосы тоже были растрепаны. Такой беззащитной и неожиданно повзрослевшей он ее еще никогда не видел. От той радостной и излучавшей свет девушки, какой Рейни была поутру, не осталось и следа.

Она подошла и нервным движением откинула со лба волосы.

— Привет, Арман, — сказала она, стараясь казаться небрежной. — Кажется, я опоздала на ужин?

— Где ты была, Рейни? С кем?

Она подошла еще ближе. Когда он увидел, как у нее перекосились губы, у него замерло сердце. Он вдруг понял, что она только что была в объятиях другого мужчины. И этот мужчина жадно целовал те же самые губы, прикосновение к которым несколько часов назад наполняло Армана неземным блаженством.

— С кем ты была? — повторил он, повышая голос.

— Лучше не спрашивай, — сказала Рейни, и ее глаза странно блеснули.

— Нет, я хочу знать.

Она коротко рассмеялась.

— Ну конечно. Если мы должны пожениться, то у тебя есть все права задавать подобные вопросы. Так, значит, ты будешь ревнивым мужем, Арман?

В эту минуту ему было не до двусмысленностей. Тягостное ожидание лишило его чувства юмора. Он шагнул к Рейни и схватил ее за руку. Впервые он заговорил с ней грубо:

— Рейни, ради Бога, что все это значит?

— Сейчас узнаешь.

— Это Клиффорд Калвер?

— Да, это Клиффорд Калвер.

Он облизнул пересохшие губы.

— Зачем он приехал?

— Чтобы спросить, почему я не отвечаю на его письма.

— О каких письмах идет речь, ведь он не писал тебе?

— Мы оба писали, но ни один из нас не получал писем. Наши письма перехватывали. Ты слышишь, Арман?

Арман отпустил ее руку и отступил назад.

— Что ты сказала?

— Это правда. Только что в этом признался старый Савилль. Он упал передо мной на колени и просил ничего не говорить графине, иначе он потеряет работу. Я пообещала, что если он сам мне все расскажет, то не потеряет работу. Сначала он не хотел говорить, но я его заставила. Я объяснила, что перехватывать мои письма — это настоящее преступление. Он покаялся, и я его простила. Уж мне-то известно, как может быть строга бабушка. Моя мать сговорилась с бабушкой, и они вместе разыграли весь этот спектакль. Две знатные и благородные дамы вели себя, как обыкновенные воровки. Они украли то, что целиком и полностью принадлежит мне, — мои письма!

Она умолкла. Теперь ей было не до шуток. Она вся дрожала. Потом она закрыла лицо руками.

— Клиффорд приехал специально для того, чтобы уверить меня, что все еще любит меня, — глухо проговорила она.

Все поплыло у Армана перед глазами, но он старался говорить спокойно. Хорошо еще, что он не видел ее лица.