Сладкая иллюзия

– Не надо. – Эти слова сорвались с губ Эммы словно пуля, выпущенная из пистолета дуэлянта. И отголоски уязвленной гордости, прозвучавшие в ее голосе, поразили Дерика. А потом Эмма недоверчиво фыркнула, отчего все перевернулось у него в душе. Но что, собственно говоря, ее так ранило? Скорее она должна была разозлиться.

Дерик замер. Он ждал, когда Эмма развернется, чтобы прочитать написанные у нее на лице мысли. Если он поймет причину испытываемой Эммой боли, он сможет ее унять.

Однако когда Эмма к нему повернулась, она была собранной и спокойной, от нее веяло холодом.

– Вы действительно полагаете, что Томас убил Молли?

Дерик с трудом удержался, чтобы не открыть рот от удивления. Если бы не припухшие губы Эммы и не слегка взъерошенные от его прикосновений волосы, Дерик счел бы недавний поцелуй плодом его воспаленного воображения или эротических мечтаний.

– Вернемся к делу? – спросил Дерик, все еще пытаясь разогнать окутывавший его сознание туман чувственного возбуждения. Проклятье! Неужели поцелуй не произвел на Эмму никакого впечатления? Ну как она могла стоять перед ним такая чопорная, такая прямая, как шомпол, в то время как он испытывал горячее желание облокотиться о стену и стоять так до тех пор, пока окончательно не придет в себя?

Эмма поджала губы, очевидно, рассердившись на то, что Дерик вновь оставил ее вопрос без ответа. Но, Господь свидетель, он не мог сейчас думать о Хардинге. Так как же, черт возьми, это удавалось Эмме?

– Я думаю, нам следует обсудить то, что между нами произошло, – неожиданно для себя произнес Дерик. Господи, да что заставило его сказать это? И что он станет говорить, если Эмма согласится.

Леди Уоллингфорд склонила голову набок.

– Вот как? Стало быть, плата вас не удовлетворила?

Святые небеса! Если бы поцелуй удовлетворил его еще больше, Эмма сидела бы сейчас на его бедрах с задранными вверх юбками, и тогда Дерику пришлось бы извиняться за гораздо большее.

– Она не соответствовала вашим стандартам «длительности и глубины»? – продолжала допытываться Эмма.

– Это совсем не то, что я…

– Хорошо. Потому что я предпочла бы обсудить, почему вы прикидываетесь тем, кем на самом деле не являетесь.

Дерик замер.

«Прикидывался тем, кем на самом деле…» – эти слова могли обозначать все, что угодно, не так ли? Коротышка быстро училась. Теперь она выступала в роли рыбака, закидывающего удочку с приманкой. Но что именно она хотела узнать?

А Эмма тем временем нетерпеливо притопывала ножкой в ожидании ответа. Дерик с трудом сдержал улыбку. Обычно выбираемая им тактика молчания действовала на собеседника безотказно. Его самого безмолвие не тяготило, поэтому он ждал, когда Эмма сломается первой. Вскоре так и случилось.

– Где вы были все эти годы?

Хм… Вопрос довольно простой, даже при том, что Дерик был не уверен, что именно Эмма пытается выяснить. Поэтому он дал ответ, какой давал всем и всегда. В нем не было лжи, но и правда тоже далеко не вся.

– То тут, то там, – нарочито скучающим тоном протянул Дерик. – В основном на континенте. Во Франции, Австрии, Бельгии. Словом, там, куда забрасывала меня судьба.

Эмма нахмурилась, явно не удовлетворенная ответом. Она скрестила руки на груди и потребовала:

– Расскажите, где вы научились понимать, что скрывают люди, наблюдая за их поведением.

Дерик криво усмехнулся.

Ему совсем не нравился оборот, который приняла их с Эммой беседа, поэтому его губы растянулись в высокомерной улыбке, призванной скрыть душевное волнение.

– На балах в Европе, конечно, – солгал он, неопределенно взмахнув рукой. – В моих жилах играла молодая кровь, и ни одна привлекательная юная леди не проходила мимо меня незамеченной. Опыт научил, кто из них стоит… ухаживаний, а кто – нет. – Очередная полуправда. Правдоподобная ложь всегда наполнена ею. Зачастую целью Дерика становилась та или иная женщина. Но добивался ее он вовсе не из-за красоты и обаяния.

Эмма прищурилась еще больше.

– Мне совсем несложно представить вас юным Лотарио[1], и все же я вам не верю. Где вы научились допрашивать людей? – не унималась она, протестующе подняв руку. – Не отрицайте, ибо ваши способности в этом деле очевидны.

А черт! Не стоило ему так давить на Хардинга. Но негодяй был так спокоен. Ни угрызений совести. Ни сожаления. Лишь бесстрастное перечисление фактов, свидетельствовавшее о его бесчувственности. От этого кровь Дерика застыла в жилах, а потом превратилась в расплавленный огонь. Независимо от того, убил Хардинг Молли или нет, Дерику нестерпимо хотелось ударить его, чтобы стереть с лица выражение безразличия.

– А еще вам удается неслышно подходить к людям. Никто из присутствующих в гостиной в день вашего приезда вас не заметил. Мы не обращали на вас внимания до тех пор, пока вы сами этого не захотели, улучив подходящий момент. – Эмма смерила Дерика проницательным взглядом. – И как вам удается услышать даже то, что, как мне казалось, я произнесла совершенно неслышно?

Проклятье! Нужно ее как-то отвлечь. И немедленно. Дерик заставил себя беззаботно засмеяться.