Сладкая, как мед

И снова Макса поглотил вихрь отчаяния и ненависти.

Уже не первую неделю он бродил по самому краю пропасти. И известие о том, что Сара беременна, стало тем толчком, который окончательно поверг его в пучину безумия.

***

Патрик изнывал от скуки. Ему не с кем было даже поговорить! Лоренс потащился куда-то за Невиллом Харви, Энтони заперся в библиотеке с этим противным стряпчим, а мать пишет письма.

Всю жизнь она только и делает, что пишет свои письма!

Патрик в одиночестве сидел на каменной скамье у фонтана, болтая ногами. День еще только начинался, а он уже не мог дождаться, когда наступит вечер!

В шалаш ходить нельзя — ему строго-настрого запретили там бывать после несчастья с Сарой.

Правда, никто не запрещал ему прокатиться на пони, но куда ему ехать? Может, Заглянуть в Олнвик? Там у Патрика был приятель, но и его видеть тоже не хотелось.

Если Патрику чего-то и хочется — так это посмотреть, как Сара будет рисовать.

Сара нравилась Патрику. Она всегда слушала его так, словно ей интересно. А кроме того, она всегда понимала даже то, о чем он сказать не осмеливался.

И ему никто не помешает оседлать пони и отправиться за Сарой. Ведь он был с ней и Энтони, когда Сара выбрала место для своей картины. И вполне мог бы вспомнить, как туда добраться.

Она наверняка будет рада его видеть. Этот старый мрачный Макс такой зануда!

И Патрик живо вскочил на ноги, очень довольный тем, что придумал себе отличное занятие.

***

Сара не спеша установила этюдник и разобрала кисти. Как всегда, она собиралась сделать этюд с натуры маслом, чтобы потом с его помощью писать большое полотно уже в студии.

Прошло примерно полтора часа, и Сара так погрузилась в работу, что совершенно не обращала внимания на Макса. Ему даже пришлось повторить сбой грозный окрик, прежде чем Сара среагировала:

— Герцогиня, замрите и повернитесь ко мне!

Она с досадой нахмурилась, а оглянувшись, обнаружила, что Макс стоит примерно в шести футах, нацелив ей в грудь огромный пистолет.

Бедняжка буквально остолбенела от неожиданности.

Он злорадно улыбнулся. И тут ее осенило. Это Макс был виновен во всех несчастьях!

Ее мысли метались в какой-то дикой пляске. Неужто Макс? Ведь он самый преданный друг Энтони!

Но его зловещая физиономия не оставляла сомнений. Он!

— Замрите! — снова воскликнул он. Сара нервно сглотнула. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Что это вам пришло в голову, Макс? — Она очень надеялась, что ее голос звучит спокойно и рассудительно.

— Замрите! — повторил он.

Сара медленно опустила руки и встала лицом к нему.

— Что мне пришло в голову? Убить вас на этом самом месте, герцогиня, вот что мне пришло в голову!

Его голос звучал спокойно и решительно.

— Вы… Вы, должно быть, шутите! — Сердце колотилось все учащеннее.

— Нет, герцогиня, мне не до шуток!

— Но… — У Сары так пересохло в горле, что каждое слово давалось с огромным трудом. — Но почему?

— Все очень просто, — жутко осклабился секретарь. — Энтони слишком вас любит!

Бешеные, неистовые удары сердца отдавались звоном у нее в ушах. Никогда в жизни ей не было так страшно. Однако какое-то шестое чувство подсказывало ей, что нельзя умолкать ни на секунду. Макс не нажмет на курок, пока ему будет что сказать.

— Я н-не совсем понимаю, — пролепетала она.

— Конечно, где тебе меня понять, безмозглая тварь! — Давно сдерживаемая ярость наконец-то прорвалась наружу, оживив монотонный голос. В глубине широко расставленных темных глаз полыхнуло адское пламя. — И кто бы мог подумать — я радовался, когда он женился на тебе! Вот уж не думал, что какая-то купеческая дочка может стать для меня угрозой! — Эти два слова — «купеческая дочка» — он выплюнул с полным презрением. И растерянно пробормотал, не спуская с нее зловещего взгляда:

— Никогда не мог понять, что Энтони в тебе нашел!

Сара осторожно, дюйм за дюймом, двигала правую руку к этюднику, на котором стояла открытая банка зеленой масляной краски.

— Но ведь Энтони вас тоже любит, — громко сказала она. — Вы его самый близкий друг.

— Я был его самым близким другом, пока между нами не втерлась ты! — рявкнул Макс. Его глаза полыхнули мертвенным блеском, словно острые осколки черного вулканического стекла. — Я сделал для него все! Я был его наставником в Испании! Я спас ему жизнь под Саламанкой! Я сохранил ему руку! И вот чем он мне отплатил — пренебрежением! Он пренебрег мной ради ничтожной мазилки, ради купеческой дочки!

Несмотря на сковавший Сару ужас, она не могла не испытать справедливого негодования и напомнила:

— Вам не на что жаловаться. Он сделал вас своим личным секретарем, управляющим финансами, своим лучшим другом! Мало того — фактически вы стали членом его семьи! Чего же еще вам надо?

— Мне нужна его любовь! — прорычал Макс.

— Но он и так вас любит!

— Нет, — упрямо мотнул головой Макс. — Я хочу, чтобы он любил только меня! И никого другого! Меня одного!

Его лицо сковала мерзкая фанатичная гримаса. В глаза же было просто страшно взглянуть.

Сара подумала: перед ней настоящий безумец.

И упорно продолжала тянуться к банке с краской.