Сладкая месть

Она снова оглядела комнату, стараясь не думать о том, что нахально вторглась в чужие владения, и устало опустилась на диван, радуясь возможности дать отдых истерзанной болью ноге. Наконец можно было закатать штанину и осмотреть ушиб.

Рия пришла в ужас от того, что увидела: лодыжка распухла, да и вся стопа тоже надулась, стала огромной и почти не поворачивалась в туфле. Наверно, это растяжение связок, нужно сделать ванночку и туго перевязать ногу. Но даже этого она не могла себе позволить в чужом доме. Вот подыщу место для ночлега, подбадривала она себя, и тогда найду в сумке походную аптечку, там у меня есть пластырь…

С окружающей ее мирной тишиной пришло успокоение, как будто кто-то ласково и нежно погладил ее по волосам. И все же, закрыв глаза, она не смогла справиться с мыслями, что кружились в голове против ее воли.

Картинки прошлого пробегали, как в замедленной съемке, но цвета не было. Все черно-белое, бледное, размытое, кадры один за другим уныло мелькают бесконечной чередой.

«Зачем ты мне теперь нужна? – произнес мужской голос. – Что ты можешь предложить сверх того, что есть у любой женщины? К тому же большинство из них смыслят в этом гораздо больше тебя!»

«Но ведь ты… – прошептала она в ответ, ужасаясь и не веря своим ушам, – ты говорил, что любишь меня».

«Разумеется, говорил. А кто не сказал бы этого девушке с такой кругленькой суммой? Обожающие родители, папочка души не чает, называет наследницей. Вот так наследница! – Он стиснул ее плечи и тряхнул со злостью. – Подумать только, я даже не попользовался! «Мамочка и папочка» были такими нравственными, такими старомодными, что прогнали бы меня с глаз долой, если бы я что себе позволил! Думаешь, легко мне было корчить из себя паиньку? Но я каждый раз напоминал себе: приданое Рии Херст стоит того, чтобы не распускать руки…»

«Ах ты!.. – Она отпрянула, замахнулась и влепила ему пощечину. От ярости губы его превратились в ниточки, но Рия, подавив страх, не отступила. – Убирайся, – прошипела она, – убирайся из этого дома и из моей жизни! Я не желаю больше видеть тебя – никогда!»

«Вот это мне подходит, подружка, – бросил он, выскочил из дверей, впрыгнул в ее машину и включил зажигание. – Если хочешь получить назад это произведение инженерного искусства, – его рука высунулась в окно и похлопала по кузову машины, – свяжись с моим адвокатом. Правда, он вряд ли поможет».

Джером нажал на газ, мотор взревел.

«Если же хочешь получить деньги за машину, мой брат сделает такое одолжение. Он в них купается! – Джером полез в карман и вышвырнул в окно конверт. – Вот его адрес. Только предупреди его о приезде, иначе можешь попасть в неприятное положение. Он просто обожает женский пол. Впрочем, я об этом тебе уже рассказывал. Пока, Рия! Спасибо за все счастливые минуты, которых у нас никогда не было!»

Сорвав с пальца подаренное при помолвке кольцо, она добежала до машины, изо всех сил запустила им в открытое окно, и ей осталось лишь беспомощно наблюдать, как машина – единственное, что удалось сохранить после крушения всей ее жизни, – превращается в крошечное пятнышко на горизонте.

Рия очнулась от приглушенных шагов. Порыв свежего воздуха овеял лицо, и она поняла, что щеки ее влажны от слез. Она вытерла их ладонью, но источник не иссякал.

Тихонько всхлипнув, она окончательно проснулась, и перед ее затуманенным слезами взором вырос мужской силуэт. Человек уставился на нее сверху вниз без осуждения и без радушия, даже без удивления… Ну, разумеется, он нисколько не удивлен, поняла она. Ведь это же тот кузнец, что показал ей дорогу сюда! Судя по его стиснутым губам, к вечеру он стал еще менее радушен. Рия рывком спустила ноги на пол и села прямо.

– Вы Лео Дауэр? – выпалила она.

– Я Лео Дауэр.

– Почему же, – возмутилась она, – когда я говорила с вами в кузнице, вы не сказали, кто вы такой? Почему изображали из себя кого-то другого?!

В его улыбке не было и намека на веселье.

– Не хотел, чтобы вы развернулись и убежали. У меня слишком много вопросов, которые требуют ответов, мисс Херст. Например: где мой брат Джером?

– Вам известно, кто я? – Рия поднялась на ноги и постаралась незаметно опереться на здоровую ногу. Он протянул руку и тыльной стороной ладони вытер ее влажную щеку, преуспев в том, что ей не удалось.

– Лелеем тайную печаль? – в вопросе прозвучала скорее насмешка, чем сочувствие.

Она вся съежилась от этого мимолетного прикосновения, но у нежной кожи ее лица, похоже, было собственное мнение – на щеках остался легкий румянец.

– Известно. Джером присылал мне пачку фотографий: вы одна, вы вдвоем с ним, и он обнимает вас за плечи. Снимок помолвки – такой же благопристойный, во вкусе немного старомодных родителей.