Сладкая месть

Грэм бросился к двери, повернул ключ, и дверь начала открываться. Грэм принял защитную стойку, держа кинжал наизготовку, готовый отразить любое нападение. В комнату вошел мужчина, Грэм поднял кинжал.

– Грэм, пожалуйста, опусти джамбию, пока ты сам не поранился и не ранил моего сына.

Герцог с облегчением перевел дух – все в порядке, это были Кеннет и Бадра, – но кинжал он так и не опустил и с места не сдвинулся.

– Оставьте нас, – приказал Кеннет няне.

Няня серым призраком в накрахмаленном до хруста переднике бросилась к двери.

– Что на тебя нашло? – спросил брат, а Бадра накрыла его руку своей и решительно заглянула ему в глаза.

– Какой хорошенький мальчик, – произнесла она нараспев.

Грэм содрогнулся всем телом, кинжал в его руке дрожал.

– Нет, – отрывисто произнес он. – Ему нельзя позволять дотрагиваться до Майкла. Нельзя. Нельзя. Пусть он не трогает его. Пусть оставит ребенка в покое.

– Грэм!

Он моргнул и попытался сфокусировать взгляд. Перед ним была его невестка. Брат.

– Господи, не может быть! Так это был он? Странтон и есть тот самый негодяй? Аль-Гамра – твой будущий тесть? – Кеннет грубо выругался по-арабски. – И ты пригласил его в наш дом? – Кеннет скривился от отвращения.

Вот только Грэм не был до конца уверен, не к нему ли брат испытывает такое отвращение.

– Я никому не дам Майкла в обиду, никогда. Никому. Ни Странтону. Ни самому себе. Внезапно у него защемило в груди. А вдруг Кеннет и вправду подумал, что Грэм может обидеть мальчика?

– Конечно, не дашь. Но я думаю, что ребенок проголодался, – сказала Бадра. – Можно я его покормлю?

Он с недоумением посмотрел на нее и лишь спустя несколько секунд осознал, что до сих пор держит в руках кинжал. Спрятав клинок обратно в ножны, Грэм отошел от кроватки, а Бадра с неподражаемым спокойствием взяла младенца на руки и прижала к груди.

– Я знаю, что ты пытался его защитить, Рашид…

Услышав свое арабское имя, Грэм окончательно пришел в себя. Он сделал глубокий вдох, восстанавливая привычное самообладание. Когда Бадра с ребенком подошла к окну, он уже полностью успокоился.

Чего нельзя было сказать о его брате.

– Так почему же ты женишься на ней, если знаешь, что ее отец – аль-Гамра? Зачем тебе это?

– Узнать слабости врага можно, только хорошенько его изучив. Обойти его защиту, застать его врасплох, а потом…

– Вот и Джабари всегда так говорил. – Кеннет провел рукой по волосам. – Так вот зачем ты все это затеял. Ты женишься на враге. Господи, Грэм, да ты с ума сошел!

– Так оно и есть, – спокойно признал он.

Кеннет какое-то время молча разглядывал брата.

– Делай что хочешь, – взмахнул он руками. – Это твоя жизнь. Давай, женись на ней. Только учти, Грэм, я больше ни во что не вмешиваюсь. И не позволю в это впутывать свою семью. Мсти, сколько хочешь, только моя семья не должна при этом пострадать. Ты меня понял?

Грэм почувствовал, как в груди у него образуется пустота. Опять он остался один-одинешенек.

– Даю тебе слово, – сказал он тихо.

– Я тебя не понимаю, Грэм, – Кеннет выглядел озадаченным, – и, похоже, никогда не пойму.

– Да, тебе меня не понять, – согласился он. И слава Богу. Сделав над собой усилие, он направился к двери.

– Прошу прощения. Мне пора вернуться к гостям. И к призракам прошлого.

Глава 11

Свадьба Грэма и Джиллиан проходила в небольшой церквушке. На Джиллиан было скромное серое платье. Ее отец категорически запретил ей венчаться в белом. Когда Грэм надевал ей на палец тонкое золотое кольцо, у него было такое чувство, будто захлопнулся стальной капкан.

Свадебный обед проходил у родителей Джиллиан. Время тянулось ужасающе медленно. За столом царила траурная атмосфера, которую только подчеркивали тяжелые бордовые портьеры, не пропускавшие ни одного солнечного лучика в обеденный зал, где они сидели с чопорным видом за длинным столом красного дерева. Не хватало только траурной музыки. Даже Жасмин не могла развеять эту тяжелую атмосферу – ее просто не взяли. Грэм решил, что будет разумнее оставить девочку дома. Брат Грэма, разговаривая с ним, то и дело поглядывал на Джиллиан и на ее отца. Попытки Бадры завести разговор с леди Странтон тоже не увенчались успехом.

Но вот обед закончился. Джиллиан вознесла про себя благодарственную молитву. Грэм отвез ее в новый дом и проводил в ее апартаменты. Она вяло рассматривала уютную спальню, отделанную в бело-голубых тонах, и просторную гостиную.

– Ужин подадут в семь. А пока можешь отдохнуть. Не буду тебе мешать, – сказал он.

– Боюсь, мне привезли еще не все платья.

– Платья? Я велел их сжечь.

Джиллиан изогнула бровь в изумлении:

– Отец хотя бы разрешал мне носить сорочку. Неужели ты заставишь меня ходить по дому голой?

– А это идея, – улыбнулся он. – Впрочем, я не такой тиран. Я распорядился снять мерки с платьев, которые прислал твой отец, и сшить тебе новые. Хватит серого. Я хочу, чтобы ты носила платья цвета изумруда. Или сапфира. Цвета этих драгоценных камней как нельзя лучше подчеркивают твою внутреннюю красоту. Больше никакого серого.

– О какой внутренней красоте ты говоришь? Он провел рукой по ее щеке.