Сладкая месть коварного босса (СИ)

Телефон на рабочем столе запиликал снова, напоминая, что совещание относительно предстоящего тендера начнётся уже совсем скоро. Максим придвинул планшет ближе и увеличил фотографию Евы, впитывая каждую чёрточку когда-то милого сердцу лица.

— Ждёшь ли ты новой встречи так же, как жду её я?! — пробормотал он и огладил пальцем контур девичьей щеки.

Глава 2

— Ева, ты уже закончила с домашней работой? — требовательно спросил отец.

— Да, пап, — отозвалась она, складывая в рюкзак учебники на завтра.

— Тогда тебе пора заняться чтением…

Это была среда, единственный будний день, когда у неё была «передышка» от репетиторов, потому что по средам Евангелина допоздна занималась в музыкальной школе и уроки делала лишь по возвращении. Честно говоря, в «наставниках» она не очень нуждалась, потому что Господь благословил её неплохими мозгами, но папе так было спокойнее. Он пребывал в уверенности, что с таким числом репетиторов (а их насчитывалось четыре) дочь уж точно будет лучшей в учёбе. Отец любил, чтобы он и члены его семьи всегда и во всём были самыми-пресамыми-мегасамыми лучшими. Лучшей в параллели Ева числилась с первого класса, мисс школы считалась с тех же самых пор, а до этого, в частном детском саду, её иначе как принцессой и не называли.

Но всё это излишнее внимание только осложняло жизнь, потому что Евангелина с самого детства была до ужаса стеснительной. Свою стеснительность она тщательно скрывала за надменными и холодными взглядами, чтобы остальные не поняли, как на самом деле её легко задеть, обидеть, сломать. Если никто не подойдёт слишком близко, не узнает её настоящую, то и уколоть не сможет. Была у неё как-то «подруга», которая слишком приблизилась, а потом плюнула в душу. Нет уж, больше не надо такой радости. Лучше быть одной, тогда никто не предаст.

Однако чем выше поднимался её отец и чем обеспеченней становилась семья, тем больше вокруг крутилось подхалимов и завистников. Одни пытались подгадить, другие втирались в доверие, надеясь получить как можно больше выгод и привилегий. Девчонки подлизывались, чтобы поиграть её новыми куклами и другими игрушками, одолжить что-то из модных вещей или обуви. Кое-кто напрашивался в гости, но с этим было строго: «всякий сброд», как говорил Ланский-старший, отец видеть в доме не желал.

Вот и в новой школе вокруг Евангелины тут же собралась толпа желающих «подружиться», да только настоящей дружбой тут и не пахло. Всем снова было что-то от неё нужно, каждый надеялся стать тем самым, единственным и незаменимым. Больше других в этом преуспела Света Полежаева, которая, судя по всему, была местной заводилой. Отец всегда акцентировал, что приближать к себе нужно самого главного, того, кто держит в узде других, поэтому Ева позволила Свете считать себя лучшей подружкой, хотя прекрасно понимала, что Полежаева первой же её предаст, стоит только дать слабину.

Единственным человеком в новом классе, который не заглядывал новенькой в рот и не бегал за ней хвостом, был изгой Максим Державин. Он всегда сидел один, ходил один, ел один… В тот день, когда пришла в его класс впервые, она заметила, как он убрал рюкзак с соседнего сидения, приглашая Еву сесть рядом. Она слегка растерялась, но, разумеется, не приняла приглашения и заняла отдельную парту (отец был строг относительно мальчиков, и Евангелина всегда сидела только с девочками). И только спустя время Ева поняла, что это приглашение было для него из ряда вон.

Державин больше не делал попыток заговорить или приблизиться, продолжая жить в своей ракушке, только глазел издали, да так пристально, что у Евангелины иногда мурашки шли по коже от этих взглядов. Временами она боялась сделать неосторожное движение или жест, потому что знала: он обязательно увидит и заметит. Казалось бы, что ей до него? Но почему-то Еве было не всё равно, потому что именно в его взглядах не было ни зависти, ни лести, ни подхалимства, а таилось что-то такое, чему она даже названия дать не могла.

Тот урок физкультуры, когда Максим её толкнул, стал для Евы неприятным сюрпризом. Больно ударившись о лавочку, она оглянулась, чтобы узнать, кто это едва не сбил её с ног, и когда увидела, что он, то ощутила странное разочарование. Уж от кого, а от него не ожидала подобного. Отчего-то ей казалось, что Державин намеренно не сделает гадость, да ещё так внезапно и без причины. Неужели все те байки, которые о нём ходят, таки правда?

Однако в этот же день она случайно стала свидетельницей разговора одноклассников. Дело было в раздевалке после уроков, где Ева, случайно выронив шарф, присела, чтобы его поднять, а потому трое мальчишек её не заметили за ворохом курток.

— Серый, а ты видел, как Лёха сегодня заехал Державину мячом по спине? — спросил Боря.

— Не, не видел, — откликнулся Поплавский, — наверное, я тогда как раз в тубзик бегал. А ты как, за дело заехал? Или так, просто?