Сладкий соблазн

Юльке пришлось подчиниться. Пистолет в руках пожилой женщины выглядел очень весомым аргументом. Юлька помнила, что из этого пистолета та убила по меньшей мере трех человек.

– Это вы убили Геру! – воскликнула Юлька, оказавшись внутри церкви! – Вы маньячка! Лена, это она убила твоего мужа!

– Это правда? – спросила Леночка тоном прокурора. – Зачем ты это сделала?

– Ты думаешь, мне нужно было его убивать? – занервничала Леонора Ивановна. – Он случайно наткнулся на меня, когда я выходила из дома после того, как спрятала дневник в обшивке кресла. Я знала, что ты его найдешь, прочитаешь всю белиберду, которую я там понаписала, и поверишь, что я покончила с собой. И глупое следствие по факту моего убийства будет закрыто! А этот придурок наскочил на меня в темноте и узнал. Я просто вынуждена была его убить! Ну и не стоит слишком много о нем думать! Его жизнь закончилась вполне логически – то есть никчемно!

Она повернулась к Юльке.

– А ты, дурочка молодая, плохо придумала, когда решила за нами следить! – ухмыльнулась она. – Я не собиралась никому, кроме дочери, рассказывать о том, как все было. В том числе и тебе!

Леонора Ивановна подняла пистолет и наставила его на Юльку. Та, как завороженная, смотрела на медленно сгибающийся палец, который лежал на курке.

«Неужели?..» – только и смогла подумать в этот момент Юлька.

– Мама, не надо! – раздался крик Леночки.

Грохнул выстрел, но дочь успела толкнуть Леонору Ивановну, и та промахнулась. От толчка женщина упала на бок на заваленный кирпичами пол.

«Она сейчас встанет и выстрелит снова!» – подумала Юлька и броcилась к выходу, прыгая, как коза, по грудам кирпича. Она едва успела добежать до дверного проема, как сзади раздался ужасный грохот, в спину ей ударили обломки кирпичей, и ее выбросило наружу вместе с облаком пыли.

– Лена! – крикнула Юлька, кашляя от набившейся в ноздри и рот пыли. – Леночка!

Наступившая после грохота тишина казалась звенящей. А может быть, это звенела вечерняя цикада в густом кленовом кустарнике.

Юлька с трудом поднялась, чувствуя себя так, словно по ней проехал асфальтовый каток, спина болела от ударов кирпичей, ноги были в ссадинах, правый локоть сильно саднило.

Юлька хотела войти внутрь церкви, где постепенно оседала поднятая обвалом стены пыль, но не смогла это сделать. Ни Леночки, ни ее матери не было видно, а на том месте, где они находились, лежала огромная груда обвалившихся кирпичей. Ветхая стена не выдержала звука выстрела, нарушившего ее неустойчивое равновесие, и погребла под собой и мать, и дочь.

Юлька добрела до своей машины и села за руль. Через полчаса она была уже в Аксакове и звонила из уличного таксофона в службу спасения, чтобы сообщить о трагедии в Александровке. Свое имя она не назвала.

Что произошло с самой Юлькой, не сразу стало ей понятно. Но события, участницей которых она стала, сильно подействовали на ее отношение к жизни. Она так и не приняла предложение Кирсанова влиться в его команду проституток по вызову, не стала и содержанкой Баранова, хотя тот еще раз предлагал ей это.

Провалявшись несколько дней дома, Юлька вдруг неожиданно для себя вскочила, отправилась на железнодорожный вокзал и купила билет до далекого сибирского города, в котором жили ее родители.

Ей до боли захотелось увидеть своих маму и папу и удостовериться, что с ними все в порядке.

Юлька вовсе не была уверена, что еще когда-нибудь вернется в Аксаков. Разве что для того, чтобы продать квартиру и машину?..