Сладкий запах крови

Гоблиниха — из тех, кто родился не под землей, — подкрутила длинные кошачьи усы, оглядела меня голубыми глазами, похожими на цветные стеклянные шарики, и провела пальцем по носу. Я ответила на приветствие. На стоявшем перед ней карточном столике, обтянутом голубым сукном, появилась колода карт. Гоблиниха взяла колоду, перетасовала — карты шуршали в трехпалых руках с такой скоростью, что за ними было не уследить, — а потом бережно положила на стол рубашкой вверх.

— Скорее, Женевьева. Надо вытянуть карту! — прокричала мне в ухо Ханна, перекрывая свист, гвалт и улюлюканье.

Я поджала губы. И это она велит мне поторопиться!

Дверь из комнаты-пещеры вела в высеченный в скале коридор, посредине которого бежал узенький подземный ручеек. Ханна принюхалась, потом подобрала длинный шелковый подол платья от Диора и осторожными шажками двинулась по пологому склону, стараясь не поцарапать туфельки от Джимми Чу. Я топала следом в наряде Корсетной Красотки. Ее туфли были мне велики, пришлось напихать в них бумажных салфеток. Юбка-баллон оказалась колючей, у меня от нее чесались ляжки, а корсет, чтобы не сваливался, Ханне пришлось зашнуровать на мне так туго, что даже мой скромный бюст из него так и выпирал. Когда мы дошли до железной винтовой лестницы, терпения у меня осталось так мало, что я была готова взвалить Ханну на плечо и тащить, лишь бы идти побыстрее. Лестница вывела нас в пустой, однако шумный зал «Пиявки и падалицы», бара для кровососов при «Голубом сердце».

Гвалт перешел в рев, и Ханна пихнула меня в бок:

— Начинается.

Я недоверчиво поглядела на нее, взяла карты и хотела перевернуть.

— Не смотреть, леди, — велела гоблиниха, махнув на меня костлявой рукой.

— А как же мне тогда?.. — удивилась я.

— Сдвинь колоду и дай ей, — сказала Ханна. — Иначе она тебя не пропустит.

— Хорошо. — Я положила карты и сдвинула колоду.

Гоблиниха взяла ее и вручила мне нижнюю карту:

— Участник.

— Я не собираюсь ни в чем участвовать! — возразила я.

Ханна обвила меня рукой за талию и легонько прижала к себе:

— Ты ведь хочешь спасти друзей, не так ли? Если не будешь смотреть, у тебя ничего не получится.

— Я не собиралась, — возразила я, высвобождаясь. — И в игры играть не собиралась.

Ханна понимающе улыбнулась:

— Посмотри на карту, Женевьева.

Я перевернула карту. Сначала на ней ничего не было, она была просто серая, но под моим взглядом серый туман забурлил и расступился. Какой сюрприз... впрочем, нет! Я собралась вернуть карту гоблинихе, но та замотала головой.

— Оставь ее себе, — сказала Ханна.

Ну конечно, как же я сама не сообразила. Я заткнула карту за корсаж.

Ханна тоже сдвинула колоду. Ее карта была закрашена красным.

— Кровь, — объявила она, скорчив разочарованную гримаску. — Впрочем, ничего другого нельзя было ожидать.

— Эй, рабыни, шевелитесь, что ли! — раздался голос у нас за спиной.

Я напряглась, развернулась и увидела невысокого коренастого вампира в черном плаще, при полной готичной выкладке и со сверкающими в улыбке клыками.

— Некогда мне тут с вами развлекаться! — Он отпихнул нас в сторону, пролез к столику и с ходу схватил полколоды. Его карта оказалась черной.

— Зритель, — объявила гоблиниха и показала большим пальцем себе за плечо, на стальную дверь.

Вампир хлопнул по двери картой. Дверь скользнула в сторону, скрывшись в стене, и из проема приливной волной хлынул гомон. Вампир величественно вошел.

Я двинулась было за ним, но Ханна схватила меня за руку:

— Я покажу тебе, куда идти.

— Ну так пошли же наконец! — прорычала я: терпение у меня кончилось.

Ханна вывела меня в бетонированный коридорчик. Я прищурилась: громадные, как на стадионе, прожектора слепили глаза. Стены были забраны лесами, под ногами лежал дощатый настил. В уши снова ударил рев. Доски затряслись, из щелей повалила пыль — толпа затопала ногами. Я протащила Ханну по проходу в амфитеатр, где вокруг арены рядами стояли сиденья, все до единого занятые, а над головами у зрителей висели огромные плазменные панели. На всех крупным планом показывали двух соперников на ринге. Они сплелись, обхватив друг друга, словно профессиональные борцы.

Потом экраны переключились на турнирную таблицу. Против каждого имени вспыхивали ставки, а в списке игроков числились Граф, Рио, несколько незнакомых имен и — сердце у меня упало — я сама, последним пунктом. Ставки против меня были шестьдесят к одному. Малика в списке не было.

Я подергала Ханну за руку и прокричала, перекрывая шум:

— На что они ставят?

— На победу, конечно! — крикнула она в ответ.

Зар-раза!

Мимо наших коленей промчался, взметнув голубыми дредами, крошечный гоблин-охранник с толстой пачкой бумаг. Какой-то вампир, которому на лицо падали длинные локоны, перегнулся через сиденья и, ухватив гоблина за комбинезон, поднял в воздух. Губы вампира зашевелились. Гоблин что-то записал в бумагах и сунул их под нос вампиру. Вампир одобрительно поглядел на меня, кивнул и выпустил гоблина. Тот упал, как гимнаст, ловко перекатился и побежал дальше, сверкая лампочками на кроссовках.

Ханна кивнула на экран. На меня уже ставили тридцать к одному.