"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)

Главнейшим наблюдением адмирала по приходе в Брест 30 октября было, кроме "новых броненосцев "Верите" и "Демократи" (близких по типу к "Андрею Первозванному"), подтвержденное французскими адмиралами изумление "полным расстройством строевой и административной службы". Поражали "малочисленность офицеров и явное предоставление всей корабельной службы мэтрам (за введение этого слоя полуофицеров безрезультатно бились в русском флоте – P.M.), отсутствие всякого проявления внешней дисциплины и военной выправки, даже отсутствие некой почтительности к личности начальника". Еще менее организованной была работа портовых мастеровых ("худо и плохо"), которые, пользуясь сочувствием Палаты депутатов, то и дело грозят забастовками. С мнением адмирала Жорегиберри о явной устарелости достраивающихся додредноутов и крейсера "Леон Гамбетта", любезно предоставленных к подробному осмотру русским офицерам и гардемаринам, А.А. Эбергард не соглашался. Эти шесть броненосцев (забывая о существовании "Дредноута") "со многими новейшими усовершенствованиями" адмирал в рапорте министру признавал "несомненной и большой прибавкой" к силе французского флота.

Отзыв французов после двухдневного осмотра наших кораблей кадетами знаменитого учебного корабля "Борда" адмирал не сообщал. По счастью, команды вели себя, как и прежде, образцово, и пример французской расхлябанности ("пьянство губительно усиливается", офицеры позволяли себе курить опиум) не успел повлиять на наши корабли. И все же адмирал покидал Брест с чувством истинного облегчения. Из Бреста, провожаемые сигналами начальника эскадры и морского перфекта Бреста с пожеланиями счастливого плавания, вышли 8 ноября. В Виго, куда пришли 10 ноября, вместе с учениями на обширном рейде и удобным выходом в океан, поучительным было общение с экипажем английского крейсера "Кумб.ерленд", совершавшего полугодовое плавание с 56 готовившимися для службы во флоте 16-летними мидшипменами. Для их размещения была представлена офицерская каюг-компания. Командир и офицеры соответственно "уплотнились". Особую зависть русских вызвали блестящий вид английского крейсера и образцово налаженный порядок службы, несмотря "на шумное повеление" команды на берегу. 2336- мильный путь в Мармарис (25 миль от о. Родос) с 29 ноября по 7 декабря вполне оправдал ожидания адмирала. Разнообразие погоды (вплоть до жестоких штормов, от которых страдал "Богатырь"), и климата в продолжение 8-дневного непрерывного плавания позволили провести самые разнообразные учения, включая тренировки у зарядных станков, практику в дальномерном деле и опознание пароходов, из которых в одном предполагали терпящего бедствие. "Богатырь" отлично справлялся с порученной ему задачей.

9 декабря под русским флагом прибыл из Севастополя пароход "Поти". В следующие три дня из доставленных им 1800 т угля, работая поочередно, на "Цесаревиче" приняли 442 (62 т/ч), на "Славе" 960 т (80 т/ч), на "Богатыре" 383 т (49 т/ч). Ввиду очевидной выгодности доставки собственного угля и других запасов адмирал счел полезным для казны и для отряда использовать для этой цели пароход класса 19600-тонного "Анадыря’', бездействовавшего в Либавском порту. Не проявила бюрократия и понимания полезности взаимодействия с отрядом, находившимся в греческих водах (переход суточной продолжительности), в качестве стационеров двух канонерских лодок – черноморской "Кубанца" и балтийской – "Хивинца". Их командирам не было дано никаких поручений для содействия отряду, и А.А. Эбергард, превысив свои полномочия, должен был своей властью поручать командирам лодок поочередно доставлять на отряд почту и провизию (местные торговцы успели непомерно вздуть цены на поставки), а также участвовать в учениях и стрельбах отряда и провести собственные стрельбы. Полезно было и проверить на них порядок службы и боеготовность.